Однажды, когда мальчишки как обычно карабкались по строительным лесам, которыми была обнесена часовня, Петр сорвался и ударился о бревно, выступавшее из основания лесов. Франческо быстро спустился и подошел к нему.
— Я не могу пошевелить ногами, — проговорил Петр. Кровь тонкой струйкой бежала по его щеке. Когда Франческо взял его за руку, мальчик заплакал. — Я не чувствую рук! Я умираю?
— Да, — с болью произнес Франческо.
— Я не хочу умирать! — сквозь рыдания выговорил Петр.
Франческо сжал руку друга.
— Закрой глаза.
— Я боюсь!
— Закрой глаза, — настойчиво повторил Франческо. — Дыши глубже.
Петр послушно закрыл глаза и принялся глубоко дышать. Франческо положил ладонь на лоб умирающего друга.
— Видишь свет внутри себя? Устремись к нему. Дыши им. Пусть он наполнит твое тело.
Петр с трудом пытался выровнять дыхание. Несмотря на то, что все его тело будто онемело, каждую клеточку его существа пронизывала нестерпимая боль. Он застонал и, к своему удивлению, открыл глаза. Облако света, сквозь которое он видел улыбку своего товарища, начало рассеиваться, его руки и ноги стали послушными. Он поднялся и с изумлением посмотрел на Франческо.
— Ты что колдун?
Франческо испугано оглянулся по сторонам и, глядя на своего друга, поднес указательный палец к его устам.
— Я просто сделал то, что ты хотел.
— Но как?!
— Ты умирал только потому, что знал, что это возможно. Я силой мысли убедил тебя в обратном. Ну а все остальное ты сделал сам. Так что ты, как и я, немного колдун.
— А что еще ты умеешь делать? — с интересом спросил Петр.
— Все, что захочу!
— Да? А захоти чего-нибудь вкусненького!
— Нас с тобой и так накормят, — ответил Франческо. Петр услышал приближающиеся шаги. К ним приближался мужчина с корзиной в руках: в ней лежали две сырные лепешки, и бутыльс молоком.
— Составите мне компанию? — Обратился незнакомец к мальчишкам. — Меня зовут Рафаэль. Я художник, скульптор, занимаюсь реставрацией этой церкви. А ты… — Рафаэль обернулся к Франческо, — душа хора. Мне о тебе отец Себастьяно рассказывал.
— И что же он рассказывал? — дерзко спросил Франческо.
— Что твой голос как сотни голосов ангелов.
— Да что там голос!.. — начал было Петр, но Франческо тут же остановил его.
— Мы хотели с высоты часовни взглянуть на Монте Ватикано.
— Я провожу вас, — предложил Рафаэль и протянул мальчишкам две половины лепешки.
Франческо, Петр и Рафаэль стояли на верхнем ярусе часовни, под самым колоколом. — По преданию, — начал Рафаэль. — папе Либерию во сне явилась Пресвятая Дева Мария и повелела построить храм на том месте, где на следующий день выпадет снег. Убедившись в правдивости сна, Либерий распорядился построить храм именно на этом месте. Жаль, что папам редко снятся вещие сны, — с сожалением в голосе добавил Рафаэль. — Иначе твою мать никто не предал бы огню. Заметив, что глаза Франческо наполнились слезами, Рафаэль погладил его по голове, извинился и отправился работать.
— Научи меня! — обратился Петр к своему спасителю, как только Рафаэль удалился.
Франческо взял в руки глину и слепил из нее птицу. Зажав ее в ладони, он вдохнул в нее жизнь: птица обернулась голубем, расправила крылья и устремилась ввысь. — Чудо! — Радостно закричал Петр. Тогда Франческо слепил из глины еще одну птицу, сжал ее в ладонях и подул на нее. Птица обернулась ястребом и, расправив крылья, устремилась вслед за голубем.
– Это сомнение твое. Оно устремилось за твоей надеждой, — сказал Франческо своему другу.
Петр смотрел на него, широко раскрыв глаза.
— Я знаю кто ты! — Сказал он своему спасителю. — Но почему ты не явишь чудо Господнее людям?
Франческо с тоской во взгляде окинул город и ответил.
— Ты хочешь, чтобы меня, как и мою мать, сожгли на костре?
— Я буду служить тебе и сохраню твою тайну, — произнес Петр. — Куда бы ты ни пошел я последую за тобой.
Я
Возвращение
Зеркало мира
Выставочный зал, хозяйкой которого была Надежда, представлял из себя просторный зал, в центре которого был коридор из колонн. У входа в зал располагалась барная стойка. Между колоннами стояли кресла, куда посетители могли присесть, чтобы внимательнее рассмотреть заинтересовавшую их работу. В одном из кресел напротив работы под названием «Зеркало мира» сидела Яна.
За окном шел дождь. Капли барабанили по крыше с такой силой, будто кто-то яростно играл на каком-то огромном инструменте. Шум дождя сливался в одну симфонию бегущих вдоль дорог ручейков, наполняющих каждую ямку. Все это наводило на мысли о рождении и смерти человека, летящего на крыльях своей судьбы, пока он не попадет в один бурливый поток, где он теряет свою индивидуальность и неповторимое отражение.
Постепенно дождь стихал. Начинали доноситься новые звуки: шум машин, по-ребячьи задорный смех, теряющийся в шепоте посетителей салона. Я подошел к Яне и положил свою руку ей на плечо.
— Цвет озерной воды леденит душу, — сказала она, не отрывая взгляда от «Зеркала мира».
— Когда интерес к жизни исчерпан, начинаешь замечать, как холодеет душа. Откуда-то издалека, из самых потаенных глубин слышен жалобный ее стон, словно крик птицы, парящей высоко в небе. Облака своими ватными формами сложились в эмоциональный багаж. Там, на линии горизонта, они мрачны, но озеро своим отражением не охватывает их. Поэтому облака над озером нависают над его гладью грозовыми тучами.
С годами в памяти остается лишь хорошее. Оно отражено во времени нашими эмоциями. Глядя в это зеркало, завороженный им, забываешь обо всем ,погружаясь в бездну воображения, хочешь парить в небе птицей. Делая первые шаги в отраженную бездну, погрязнешь по колено в грязи. Вся красота, созданная твоим воображением рушится. Все попытки выбраться нарушают покой, образующий зеркальную гладь, в которой отражался полет птицы, медленно плывущие облака. Лишь видишь себя, больше похожего на тень чем на отражение. Грязь медленно впитывается в твое тело, заполняет легкие, которые перестают вбирать необходимое количество кислорода. Вслед за удушьем тихо подкрадывается медленная смерть.
Я закончил говорить. Яна внимательно выслушав меня, принялась освещать мою работу со своей позиции.
— Озеро, отражающее смотрящего в него, олицетворяет любовь. Птица,это чувство которым мы живем. Облака, мягкость в отношениях, — указав взглядом на высыхающую заводь, она продолжила: — Сохнет озеро, отдавая влагу небу, сгоняющему ее в облака для того, чтобы обильными дождями щедро ее вернуть. Права была Надежда. Тебе не хватает любви, которой ты бы смог осветить свои работы.
— И какой смысл в красоте отражения, если вода скрывает губительную грязь? — Язвительно спросила приблизившаяся Надежда.
— Озеро олицетворяет материю, — Яна попыталась объяснить смысл, который я вложил в работу.
— Именно материя, в которую облечена твоя душа, позволяет тебе ощутить полноту чувств, — возразила Надежда на доводы Яны. — Небо, вобравшее в себя влагу, отдает ее не только той заводи, из которой ее черпает. Сотни малых и больших озер, а также моря и реки насыщаются нектаром многоцветия и затем возвращают его.
— Образуя цикличность безграничного движения, — добавил я и только сейчас заметил, что все посетители салона внимательно слушают нас и разглядывают «Зеркало мира».
Еще много раз после той выставки, мы с Яной обменивались суждениями, открывая новый взгляд, глядя в зеркало новых лужиц. Мне казалось, она, словно искра, светом своих слов освещала тьму за пределами мира, который виделся мне.
Время шло своим чередом. На смену зиме пришла весна, Всеми своими красками волнуя больное воображение. За моим окном солнце нежно благословляло зелень, в гуще которой не умолкали щебечущие птицы. Любовь своей беспричинной милостью вытеснила все противоречия из моей души. Противоречия, которые стучат в наши двери, и чем дольше мы не обращаем внимания на этот стук, тем дольше остаемся в счастливом неведении.