Это, кстати, была прямая цитата одного из адмиралов. После которой Виктория отпустила флотоводцев, милостиво разрешив поджав хвост убраться под защиту береговых крепостей. И вновь никого не казнив. Хотя очень хотелось. Очень.
— Государыня, — в кабинет проскользнула Ванесса, двадцатилетняя девушка из незначительной дворянской семьи, которая решила, что роль служанки в императорском дворце подходит ей больше чем роль жены отставного кавалериста, — Ваша матушка, ее императорское величество императрица Анна, желает вас видеть.
— Уже во дворце или только подъезжает? — при неожиданно ставшей доверенной служанкой Ванессе, Виктория не стала держать лицо и сильно его скривила, как только услышала о матери.
— Поднимается по парадной лестнице, государыня.
— Проклятие. Задержи ее, дай мне минут десять, надо успокоиться.
— Будет исполнено, государыня, — служанка исчезла за дверью.
Сама Виктория стала ровно дышать, загоняя эмоции под контроль и куда-нибудь поглубже, иначе вполне могла и сорваться в разговоре с матерью. Будет не очень правильно если сегодня ее кабинет живыми покинули никчемный казначей и еще более никчемные адмиралы, а императрица Анна повторить их «успех» не сможет.
Верная и умненькая Ванесса дала Виктории целых пятнадцать минут. Не ясно как ей это удалось, но лишь спустя это время мать ворвалась в кабинет дочери и, даже не поздоровавшись, принялась требовать от Виктории немедленно казни архимага Роза. К счастью, за последние дни императрица уже привыкла к несколько неадекватному поведению родного человека, а потому молчала, заодно пытаясь понять есть ли связь между словами матери, звучащими прямо сейчас, и теми словами, что пару часов назад в этом кабинете произнес барон Лизран, также активно требовавший сурового наказания для архимага Роза.
По всему выходило, что часть придворных начала некую «войну» против Роза, ведь про не лучший моральный облик старого мага Виктория слышала не впервые за последние три дня. Приняв решение, что ей надо срочно переговорить с великим архимагом, императрица принялась кивать на слова матери, не очень в них вслушиваясь. Выполнять желания императрицы Анны Виктория не собиралась. Никогда и ни при каких обстоятельствах.
Глядя вслед разгневанной матери, девушка испытывала некое злое удовлетворение. Не все ей одной в этом кабинете испытывать дикую ярость и желание кого-нибудь убить. Пусть и другие тоже помучаются.
— Письмо от Наместника, ваше величество, — вездесущая Ванесса чуть ли не материализовалась перед столом Виктории, — Только что доставлено. Гонец ожидает вашего ответа.
С тяжким вздохом Виктория протянула руку и получила дорогущий конверт щедро покрытый символами Светлой Церкви.
— Распорядись об обеде и позови секретаря.
Кивнув, служанка испарилась из кабинета, а на ее месте возник секретарь… хотя секретарь из молодого парнишки был аховый — так, писарь. Сама должность королевского секретаря пока пустовала. Хотя именно благодаря этому Ванесса и смогла стать той, кого Виктория приметила и приблизила к себе. Так что, несмотря на все несчастья, был в произошедших события и лучик надежды. Надежды однажды окружить себя верными людьми.
Вскрыв конверт и прочитав послание, Виктория откинулась на спинку кресла помассировав себе виски. Письмо нового Наместника было странным. Ведь если отбросить всю шелуху красивых словесных оборотов, путанных фраз и речей ни о чем, Юзуф просил Викторию выдать архимага Роза на суд Светлой Церкви. При этом каких-либо обвинений в адрес Роза не выдвигалось. Что уже было каким-то нонсенсом.
Второй странностью письма был факт того, что все оно было написано одним почерком. Красивым, аккуратным почерком профессионального писца. И в этом не было бы ничего удивительного, все же высокие особы редко пишут сами, но вот подпись… последнее всегда делается лично. На полученном послании и подпись была написана тем же самым почерком, что и все прочее письмо.
Поверить в то, что Наместник лично написал это послание Виктория не могла. Так никто не делает. Да и как человеку в статусе Наместника сохранить столь красивый почерк, когда тысячи документов требуют лишь его размашистой подписи?
— Пиши, — властный тон заставил юного секретаря вздрогнуть и даже чуть вжать голову в плечи, — Ваше подобие, выражаю вам свое дочернее почтение и выражаю глубокое непонимание причин заставляющих вас просить меня о столь необычной услуге.