– Очень логично, – усмехнулся Март. – А мне не все равно, вы меня отметелите или Ли? Он все равно пока не соображает, кто где. Да погодите, он душу отведет и успокоится. Походят ваши с синяками, чай, не девицы на выданье, не помрут.
Тот аж забыл на буйствующего принца смотреть.
– Ты забываешься.
– Да нет, почему. Все помню. Я к вам в замок не рвался, обращаюсь на «вы», не грублю. А что говорю свободно, так уж простите, привычка.
– С нанимателями так же разговаривал?
– Они мне платили, – хмыкнул Март, – а не собирались использовать как мальчика для битья. С ними я был повежливее. Ну и что? Кланяться вам не стану. Вам нужен Ли, а чтоб его стреноживать, нужен я. Если вы сейчас меня в окно выбросите, можете прощаться с надеждой на ручного короля.
Ли все-таки скрутили, хотя он продолжал вырываться и что-то орал. Наверное, очень неприлично ругался, потому что Дайрем непроизвольно морщился.
– Полагаешь, мне нужен ручной король?
Ну-ну. Горечи еще в голос подпустил. А Март уши развесил и верит.
– Полагаю, вы понимаете, что силком кого-то делать королем, чтоб потом предоставить ему всю власть, очень непредусмотрительно.
Не оглядываясь, Дайрем что-то приказал, и Ли потащили к дверям. Март слез с подоконника.
– А ты куда собрался?
– Вы уж простите, сударь, но мы всегда вместе.
– Ты останешься. А принц Линнар остынет в подвале. Не волнуйся, ничего с ним не случится.
– Март! – завопил Ли, отчаянно выдираясь из рук будущих подданных. Глаза уже не пылали. Уже придуривается. Эльф, не любящий одиночества. Или подвалов. Если это не винные погреба. Еще не хватало, чтоб он сорвался.
Сопротивление Ли ни к чему не привело. Его утащили в подвал, а Марта не пустили. Прорываться с боем он не стал, глупо показалось. Ведь не прорвался бы. Только спросил:
– А вы твердо уверены в своих людях? Не думаете, что принцесса могла кого-то перекупить?
– Купить эльфа?
Ага. Маску надменного эльфа Ли не придумал, а у Дайрема стащил. Март пожал плечами. Легко. В смысле купить легко. Понятно, что не всякого, однако непременно найдется желающий продаться. Может, даже не за деньги, а за прощение принцессы. Или еще за что-нибудь. И даже прикрыться переживаниями за будущее Элении.
– Ты пытаешься вывести меня из себя?
Март хотел опять пожать плечами, но не стал. Пусть себе думает что хочет. Пусть уверится, что Март заносится, потому что на некоторых гобеленах запечатлен. Наплевать. Марту хотелось в подвал, к Ли. Это было правильно. А вести беседы с большой шишкой в опале – неправильно.
Эльф вперился в него сверлящим взглядом. Март подумал, что надо, наверное, скромно опустить глаза, но не опустил, хотя и не сверлил. Просто смотрел. Определенно, не будь у них смешных ушей, ни за что не понял бы, что не человек. Хотя, конечно, отличаются, но это заметно когда их много: особенных здоровяков нет, тонкие в кости, низеньких нет, но и высоченных тоже, все больше глазастые да симпатичные. И, как бы так выразиться… люди в общем погрубее. Ну вот вроде Марта. Собой хорош, но не изысканный. А Дайрем и не красавчик, зато именно изысканный.
– Я заставлю тебя быть почтительным.
Он не угрожал и даже не обещал. Просто сообщил. А вот это уже глупо. Март усмехнулся.
– Это вряд ли.
Маску вспыльчивого эльфа Ли тоже у него спер. Глаза засверкали, руки в кулаки сжались и вообще – ну сей же миг убьет или покалечит. Однако сдержался. Ну, раз так, можно и объяснить:
– Заставить быть почтительным немолодого мужчину нельзя. Заставить его изобразить почтительность – другое дело. Это я хоть сейчас. – Он поклонился и очень вежливо произнес: – Прошу простить неотесанного мужлана, сударь. Я не знаю, как к вам следует обращаться…
– Мой господин, – перебил Дайрем. Март покачал головой, мельком подумав, что нарывается еще больше, чем Ли.
– Я свободный человек, сударь, у меня нет господина. Вот господином Дайремом – могу.
А морду бить, видно, не в твоих привычках, улыбнулся про себя Март, чуточку отклоняясь, так, что кулак эльфа только скользнул по скуле. Синяк будет, но не больно.
– Прибери здесь, – скомандовал эльф, уходя. И показалось Марту, что дел у него никаких особенных нет, просто не знает, что делать с непослушным и своевольным человеком, который будто и не осознает своего положения. Ну, порядок навести – дело нехитрое, первый раз, что ли.
Искренне жалея остатки красивой мебели, Март сложил их около очага, свернул оборванную занавеску, удивившись мягкости и нежности ткани, любая знакомую Марту женщина не только тело, но и душу продала бы за платье из этой занавески. Веника не было, так что осколки пришлось подбирать руками, и он, конечно, порезался, крови было – будто вены себе вскрыл. А потом вернулся на подоконник, посасывая поцарапанный палец.