С другой стороны, Борис не знал, какие еще факторы могут полностью изменить этот простой вывод. Увы, за последние несколько дней он повидал немало неудач. Несмотря на то, что он говорил себе, что его шансы как заложника будут выше, если он сохранит оптимизм, он считал это невозможным. Прямо сейчас темнота снаружи была довольно хорошей метафорой того, как он чувствовал себя в этой ситуации.
— Следи за ограничением скорости, — сказал Манасян из-за головы Бориса. — Никаких мусоров.
Борис посмотрел на Манасяна в зеркало заднего вида. Он все еще следил за движением позади них. Он нервничал, возможно, чувствовал себя немного лучше теперь, когда у него появилась передышка. Но Манасян был реалистом. Он знал, что преимущество его в том, что он выиграл время.
Борис хотел попытаться прочувствовать душевное состояние Карена. Он хотел услышать, как тот что-нибудь скажет, может быть, даст Борису некоторое представление о его намерениях.
— В Арамиле нет денег, не так ли? — спросил Борис. — Держу пари, там нет даже другого «Линкольна».
— Это его проблема, — сказал Манасян. — Он с этим разберется. У вас есть другой набор проблем, о которых вы должны думать.
Они ехали вдоль Сулимовского торфяника и скоро должна была показаться трасса М5. Через несколько минут Манасяну предстояло принять решение. Как бы то ни было, машин на дороге становилось все меньше, и обнаружить хвост становилось все легче.
— Как ты собираешься убедиться, что Израильянц мертв? — Спросил Борис.
— После просмотра некрошоу, которое происходило в том доме, я не думаю, что мне стоит беспокоиться о том, что Рубен будет жив завтра утром. Похоже, все хотят смерти Израильянцу. Пришло его время. Когда собаки чуют кровь, они сначала нападают на самую кровожадную собаку.
Теперь они были на перекрестке.
— Езжайте прямо, — сказал Манасян, и они поехали по шоссе М5. В конце концов он его высадит у какой-нибудь деревеньки. Смирин не верил, что они доедут до Челябинска.
— Я хочу знать, — сказал Манасян, — как, черт возьми, ты нашел Сергея Никольского?
Борис сказал ему правду, не называя имен.
— И вы пошли к нему на следующий день?
— Точно.
— Как?
Борис снова сказал ему правду.
Манасян покачал головой.
— И это было всего три дня назад?
— Да.
Тишина. Он услышал шипение Манасяна.
— Только чертов Якут мог испортить почти двухмесячное планирование всего за три дня, — сказал он. — Я полностью облажался.
Ну, не совсем, подумал Борис. Манасян все еще держал пистолет у его виска.
Город и пригороды остались позади. Огни на склонах холмов постепенно гасли вместе с цифрами на спидометре. Теперь по обе стороны шоссе было темно.
— Как далеко мы едем? — Спросил Борис.
— Не беспокойся об этом, — сказал Манасян.
Борис представил себе, как Манасян вышвыривает его из машины в какой-нибудь дыре. Неважно, будь там хоть сто жителей — он сможет добраться до телефона, и все будет кончено. Смирин не мог дождаться, когда все это безумие закончится. Он сосредоточился на центральной полосе шоссе и попытался отвлечься от… всего.
Но он никак не мог отделаться от парня на заднем сиденье. Он подумал о том, что сказала Раиса, как бы ужасно это ни было, она не могла удержаться от мысли, что Василий запутался в бензопиле, а Кирилл задыхается и задыхается. Она не могла не задаться вопросом, как все это произошло, как это произошло на самом деле. Как и Борис. Его приводило в бешенство то, что человек, организовавший все это, сидел позади него, а сам Борис был соучастником его побега. Ужас, и ведь ни Кирилла, ни Василия еще не похоронили.
— Притормози, — сказал Манасян.
Глава 59
Когда стало ясно, что Манасян едет на юг, Никольский связался по радио с Ярославом.
— Ярик, — сказал он, — у тебя остались очки ночного видения?
— Да.
— Ладно, в такой поздний час шоссе будет почти пустым. Наденьте очки, выключите фары, догоните сигнал и посмотрите, не «Хонда» ли это. Он будет ездить на предельной скорости, так что, если повезет, вы сможете догнать его.
— А как насчет мусоров?
— Если тебя поймают, сними очки и просто покажи права. У тебя хорошие документы, да?
— Да. Все будет хорошо.
В течение следующих двадцати минут Азат смотрел на спидометр, а Ярослав непрерывно комментировал его продвижение по темному шоссе без фар, мир перед ним был яблочно-зеленым и черным.
Для Раисы это было почти полчаса невероятного напряжения, ее глаза были прикованы к экрану радара, ее уши напряглись, чтобы вытянуть из Ярослава больше информации, чем обычно предоставляли краткие тактические сообщения. У нее заболел живот, и она не увидела ничего полезного в освещенных приборами лицах Азата и Сергея, которые тоже смотрели на экран и слушали с бесстрастным выражением.
— Попались! — Ярослав неожиданно вышел в эфир. — Тормозные огни. Они замедляются… путь вниз…
— Куда? Что там?
— Ничего. Лес. Ничего. Он сильно тормозит. Он должен остановиться…
Борис вздрогнул и вернулся к действительности. Притормозить? Неужели Манасян просто вышвырнет его на обочину?
— Притормози, — повторил Манасян.
Борис был в замешательстве. Они были в середине пустоты, ничего там в темноте не было.
— Видите красные отражатели на заборе? Там животноводческая ферма. Остановитесь и проедете через нее. А теперь быстро.
Борис заметил, что на шоссе не было ни одной машины, и именно этого хотел Манасян. И вот что он получил.
Борис съехал на обочину и повернул по указателю. Фары выхватили из темноты колеи дороги, ведущей к ферме. В центре колеи росла трава, которая уже сгорела в июльскую жару.
— Выключи свет и остановись, — сказал Манасян.
Борис сделал, как ему было сказано.
— Опусти окна, — сказал Манасян.
Машина наполнилась звуками ночных насекомых и запахом пастбищной травы. Когда глаза привыкли к темноте, колеи засветились в свете полумесяца тусклым фосфором.
— Ты можешь видеть достаточно, чтобы вести машину, — сказал Карен. — Продолжай.
Борис включил передачу и медленно двинулся по заросшей дороге. Высокая трава между колеями волочилась по днищу машины, когда дорога поднималась на небольшой подъем, а затем выровнялась после постепенного спада. Перед ними в темноте расстилался бескрайний сибирский лес, бледно-серые, как Луна, травы, светлые пятна лугов, а над всем этим-ночное небо, усеянное ледяными голубыми звездами.
— Остановись здесь и заглуши двигатель, — сказал Манасян.
Борису это не понравилось.
Они вышли из машины — Манасян с ноутбуком и пистолетом — и двинулись в путь. Дорога была покрыта густой травой.
Пока они шли, сердце Бориса бешено колотилось. Он не мог представить себе никакого решения, кроме плохого. Они спустились в долину, спотыкаясь о камни, натыкаясь на колючий кустарник. Луна давала достаточно света, чтобы они могли видеть, куда идут, но не вдаваясь в детали. Затем они миновали рощу и пришли на лужайку.
— Сядь, — сказал Манасян, приставляя дуло пистолета к плечу Бориса, чтобы подчеркнуть свою мысль. Затем достал мобильный телефон и нажал кнопку.
Борис слушал, как Манасян хрипло кричал в трубку по-армянски, отрывисто бросая слова.
У него голова шла кругом. Он тяжело дышал и обливался потом, в его ботинках валялись сломанные веточки и камешки, носки были изодраны. Затем он услышал глубокий, вульгарный звук, не похожий ни на один из тех, что он когда-либо слышал, быстрое, ускоренное покашливание с оттенком глубокого свиста. Посмотрев на звук в далеком звездном рассеянии, он увидел две звезды, растущие из темноты. Но их свет был голубее, чем у других, и они быстро приближались, подгоняемые жутким, чудовищным пыхтением. Когда два голубых огонька стали больше, другие звезды вокруг них исчезли, заслоненные черным силуэтом вертолета, спускающегося к ним. Ветер с винтами наконец достиг их, вертолет медленно опустился в почти полной тишине и завис перед ними.