- Как знаете, - сказал мастер. – Я вас предупредил.
На следующее утро Ероши вышел на снег и сел посреди двора. Снежинки не осмеливались падать на него. Заметив подобную деликатность, мастер улыбнулся и позволил снежинкам ложиться на своё тело. После чего мудрец погрузился в глубокое созерцание. В глубине своего сердца мастер воззвал к грозному спутнику Омиши, ужасному Джумгал-Алу.
Снежинки, которые успели облепить неподвижную фигуру, в страхе осыпались на землю и растаяли. Вода в страхе попросила убежища у земли и та разрешила впитаться в неё. Но и сама земля содрогнулась, услышав грозную поступь повелителя черепов. Воздух застыл, страшась двинуться с места, и лишь почтительно трепетал. Земля на поле почернела и просвечивала тёмным сквозь покрывающую её белизну снега. Ростки пшеницы в ней замерли и перестали расти.
Ероши открыл рот и в тот же миг над всеми окрестными полями вознёсся леденящий волчий вой. Настоящие волки поджали хвосты и прижались к земле. Но через мгновение раздался ответный вой. Волкочеловек ответил на зов. Пока ястреб падал с неба на застывшего зайца, вой раздался снова, теперь уже ближе. Недалёкий дуб стряхнул с себя сугробы снега, и вой раздался в третий раз. Уже совсем близко. Ероши выпустил облачко пара изо рта и наблюдал, как рассеивается в воздухе невесомое облачко его жизни. Кусты на опушке затрещали.
Мастер неподвижно смотрел, как яростным мохнатым клубком выкатился из леса огромный белый волк. Шерсть топорщится, а глаза горят алым огнём.
Волкочеловек раскрыл широкую пасть, и блестящий лучик мёрзлого солнышка отразился от его клыков. Зверь был уже в пяти шагах от мастера, когда из сугроба рядом с амбаром вылетела огромная стрела и пронзила белый бок. Зверь заскулил и кувыркнулся по снегу. Распластался и остался лежать, вывалив розовый язык. Волчьи глаза затуманились от яростной боли, а вокруг раны заалело пятно отравленной крови.
Сугроб у амбара встряхнулся, и мощная фигура фермера выросла из-под снега. Он вскинул руку с арбалетом и хрипло закричал от охватившей его радости мщения. Но в следующий миг его сменил вопль ужаса. Волк оборотился и теперь на снегу лежала обнажённая фигура темноволосой красивой женщины, пронзённой стрелой.
- Манушу!
Доши подбежал к мёртвой жене.
- Нет! не может быть.
Он держал в объятьях мёртвое тело. Ероши встал рядом, и фермер поднял на него безумный взгляд.
- Это не может быть она. Мы ведь были с ней вместе, когда волкочеловек убил первую жертву.
- Да, незадача, - сказал мастер. – Может она знает!
Фермер обернулся. Он не слышал, как вернулась повозка. Рядом стояла его новая жена. Она прижимала руки к груди, а её лицо исказилось от свирепой боли.
- Мастер, - прошипела она, - отзови свой зов. Я не успела уехать, все дороги завалены снегом, а теперь я не могу превратиться. Отпусти меня.
Ероши спокойно смотрел на неё.
- Доши попросил меня об услуге, и я ответил на его гостеприимство. Но тебе я ничем не обязан. Ему решать.
Фермер опустил голову Манушу в снег и поднялся.
- Что произошло! Как ты могла!
- Отвечай, - приказал Ероши.
Лицо женщины исказилось от боли, и она медленно заговорила.
- Мы с мужем ехали через лес, когда на нас напал волкочеловек. Мужа убил, а меня укусил. Так я стала вдовой и волкочеловеком. Похоронила мужа и сказала, что его задрали волки. В то время, я действительно думала, что это был обычный волк, только очень большой. Но однажды ночью я начала превращаться и не могла сдержать себя. Я убила того человека, о котором ты рассказывал. И только на следующее утро поняла, кем я стала. Но потом я начала запирать себя в подвале дома и больше никого не убила. Я держалась сколько могла.
- Лжёшь, - крикнул Доши и сжал кулаки. – Убийства продолжались.
- Это не я, - сказала Канушу. – Клянусь! Я обратилась к знахарке, и та сказал, что есть только два способа снять заклятье, если ты не врождённый волкочеловек, а укушенный. Убить того, кто тебя обратил, либо забеременеть. Я начала выслеживать оборотня. И выследила по запаху, кровавые следы привели к твоему дому. Вначале я думала, что ты оборотень, но потом поняла, что это твоя жена.
Наверное, раньше она убивала в других местах, далеко отсюда, но потом обленилась и начала убивать путников в лесу, а потом даже тела прятать перестала. Любой волколак проходит подобный путь. С каждым убийством становится всё больше животным и всё меньше человеком. Теряет осторожность и выдержку. А когда поняла, что зарвалась, укусила меня, чтобы подставить.
Она дочка ведьмы. Опаивала тебя зельем, чтобы ты крепко спал, а сама меняла кожу. Я всё видела своими глазами. Однажды, когда вы ушли на охоту, я неожиданно бросилась на неё и ранила. Она оказалась слишком сильна, но ей пришлось скрыться. Она не могла показать рану от укуса, её бы сразу убили. И с тех пор она странствовала по лесу и охотилась в городе. Знала, что я могу разоблачить её. А я решила, что если не могу убить виновницу моих несчастий, то могу забеременеть от её мужа. Мой был бесплоден.
- Моя жена тоже.
Лицо женщины скривилось в улыбке, в которой открылись боль и горечь.
- Я не верю в её бесплодие. Она ведьма и знала, какие травы принимать. Просто ей нравилось быть волком, а мне нет. Я предпочитаю быть твоей женой.
Фермер молчал. Сжимая и разжимая кулаки. Оглянулся на мастера.
- Она говорит правду, - сказал Ероши. – Я бы почувствовал ложь. Что ты хочешь делать?
Доши развёл руки.
- Если она невиновна. Ну… она же моя жена. А это мой ребёнок.
- Я отменю свой зов, - сказал Ероши. – Однако учти. Она больше не будет превращаться, но дух волка, который сейчас корчится от боли, навсегда останется в ней.
- Пусть, - сказал фермер. – Я не хочу потерять и вторую жену.
- Ой! – Канушу прижала руки к животу. – Он пошевелился, - она подняла глаза на мужа. – Впервые пошевелился.
- Это зов разбудил его! – сказал мастер и переглянулся с фермером. – Готовься к мохнатому потомству.
- Он будет волкочеловеком? – спросила женщина.
- Он точно будет человеком, но твой волчий дух перешёл к нему.
Канушу побледнела.
- Я не хочу, чтобы мой ребёнок был монстром. Мой муж, возьми свой арбалет и заряди отравленной стрелой. Лучше умереть сейчас, чем каждый месяц с ужасом ждать полной луны.
Доши вздохнул и взял жену за руку.
- Эта земля навидалась достаточно смертей. Я не знаю, кем будет наш ребёнок, вырастет он человеком или зверем, но мы должны дать ему шанс.
Ероши тихо покинул заснеженную поляну. Он долго шёл по тропе меж деревьев, но потом остановился и восхищённо воскликнул:
- Омиши, твоя игра совершенна!
Игра в мудрецов
Дариши был мастером старого покроя. Сейчас таких не шьют. Он был крепко сбит из белого ясеня и обшит шёлком. В нём не было ни малейшего следа легкомысленности, которые отличают нынешних мастеров.
Ровный, трезвый, ясный. Он учил по старинке. Жизнь – не игра, а творческий труд. Но в новое время такие мастера остались не у дел. С ростом городов и популярности театров, никто больше не хотел пить из родника солёной правды, все хотели быть актёрами.