Игры мажоров. "Сотый" лицей
Глава 1
Никита
— В тему твои родители решили в Австралии почилиться, — Анвар разваливается на пассажирском сиденье нового «Лэнд Ровер Дискавери» и с завистью проводит рукой по торпеде. — Красавчик!
Красавчик, правда. Две недели как из салона.
— Не боишься? Твоего отца инфаркт схватит, если он узнает, что ты его новьё взял, — беспокойно ерзает Мамаев.
— Не узнает, — поворачиваю ключ и кайфую от того как тихо урчит двигатель, — он вечером звонил из Мельбурна. Спать собирался, у них почти двенадцать ночи было. Я только с тренировки пришел.
— С Австралией разница во времени семь часов? — уточняет друг. Киваю. Он морщит лоб. — Значит там пять утра.
Да. А у нас десять вечера, как раз начинается самый движ. Мы с Анваром едем в «Кактус», там очередная тусня. У Дыма сегодня день рождения.
— А охрана не спалит? — не унимается Мамаев. — Чего ты свой «Форд» не взял?
Выруливаю со двора, и меня прет как плавно у «Дискавери» вращается руль.
— В «Кактус» на «Форде»? Это днище, Анвар! — пренебрежительно щурюсь. На приборной панели загорается предупреждающий индикатор, звучит прерывистый сигнал. Киваю в сторону зудящей панели: — Пристегнись!
— Нормальная тачка как по мне, — не соглашается Мамаев, защелкивая ремень безопасности.
— Четыре года машине, Анвар, это ископаемое, а не автомобиль. Отец хочет его мне отдать, когда я получу права.
— А ты?
— А я надеюсь, что он все-таки купит себе новый «Кайен» и отдаст мне Красавчика, — лениво рулю одной рукой. Реально, он сам едет, я почти не прикладываю усилий.
— Думаешь купит?
— Отец считает, машина должна быть новой и дорогой. Я тоже так считаю. Это у нас общее. Три года тачке — уже ископаемое.
— Мне б такое ископаемое, — друг откидывается на спинку сиденья. — Мне до совершеннолетия светит максимум гироскутер.
У Анвара двое старших братьев, один младший и еще младшая сестра. С таким строгим отцом как у них Мамаеву до совершеннолетия точно ничего не светит.
— Меня мать прикрывает, она считает, что Топольские не должны ездить на дровах. Так что, можно сказать, я наполовину под родительским благословением, — небрежно бросаю, и Анвар понимающе хмыкает.
С Мамаевым мы знакомы с первого дня, как пришли в лицей. «Сотый», самый крутой в городе. Как бы Анвар ни жаловался, у Мамаевых нормальная семья, в отличие от нашей.
У нас каждый сам по себе. Мать еле упросила отца взять ее с собой в Мельбурн, и он сделал это через силу.
В «Кактус» едем в объезд — без прав лучше не попадаться на глаза патрульной полиции. Опаздываем. Разговор с отцом занял время, и по закону подлости попадаем в нехилую пробку.
— Надо было рискнуть и ехать через центр, — Анвар высовывается в окно и присвистывает. — Там авария, Ник, пробка не рассосется, пока полиция не приедет.
Переглядываемся. Ничего не отвечаю и въезжаю на бордюр. Как раз осталось дождаться патрульных, чтобы меня поимели по полной.
Выруливаю с проспекта и смотрю на навигатор. Дворами до ночного клуба, где Дым отмечает день рождения, вдвое короче. Надо только не гнать, чтобы в темноте не собрать всех «лежачих полицейских».
— Тормози, Ник! — кричит Анвар.
Я уже сам вижу нахохлившегося котяру, которого выхватывают из темноты ксеноновые лучи «Дискавери».
Черный, гаденыш, поэтому поздно его заметил. Вдавливаю педаль тормоза в пол чуть ли не двумя ногами.
Я успел, ну успел же? Но откуда-то справа выныривает дрыщ в толстовке с капюшоном, и раздается глухой стук об капот.
Толчок, пацана бросает вперед. Он падает на четвереньки и неловко валится на бок. Ну все, приехали на тусу…
Анвар рядом глухо ругается, сползая по спинке сиденья.
— Что за чел? — говорю равнодушно, а у самого спина покрывается потом. Я правда человека сбил?
— Сдавай назад и крути влево, Ник, отваливаем! — вытирает мокрый лоб Анвар.
На автомате выворачиваю руль, сам смотрю не вперед, а направо, мимо Мамаева. А потом в зеркало заднего вида.
— Ник, шевелись быстрее, — Анвар не догоняет, почему я торможу.
Не в смысле педалью, в смысле мозгами. А я торможу. Потому что вижу, как сбитый мною парень садится на подвернутую ногу, и у него сползает капюшон.
Волосы рассыпаются по плечам. Длинные, волнистые. Красивые…
У нее. Это она, а не он.
Я это сказал или подумал?
— Ауч, какая девочка! — выглядывает из окна Анвар. Значит, подумал.
Девушка сидит, не шевелится, и меня бросает в холодный пот. Может, у нее болевой шок? Анвар рядом дергается, а я продохнуть не могу. Будто я там сижу на асфальте на согнутой ноге.