– Понимаешь, я еще со времен госпожи Марии Ральдо на эти вещи посматриваю с опаской, – признался Ит. – Если та сумела захапать энергию секторальной станции, то, может, и эти что-то подобное делали?
– Не думаю, – покачал головой Скрипач. – Смотри сам. Мариа была вообще единичным случаем. Да и ненадолго ее хватило. Даже если бы не я, она все равно довольно быстро постарела бы, подурнела и стала никому не нужна. Впрочем, и в молодящемся недурном виде она тоже особым спросом не пользуется.
– Мы этого не знаем. – Ит остановился. – Может, и пользуется.
– Ну и хрен бы с ней. Ленин… если историю вспомнить, умер он рано.
– Это да. В пятьдесят четыре года всего лишь, – подтвердил Ит. – Я довольно много читал о нем. Так вот что интересно. Все современники в один голос утверждают, что он был очень непривлекательным, но при этом харизматичным настолько, что за ним без колебания шел любой и не задумывался. По мне, так это очень похоже на…
– Нет, не похоже, – упрямо возразил Скрипач. – Мариа и Ульянов – это явления разного порядка.
– Надо будет у Ри спросить, что он про это думает, – предложил Ит.
– Спросим, – согласился Скрипач. – А знаешь, что интересно?
– Что?
– На Соде этого не было.
– Чего не было? – не понял Ит.
– А вот того, что тут или на Терре-ноль. Вот этих вот… личностей мирового масштаба.
– Мы просто не думали про это и не обращали внимания. – Ит потер подбородок. – Слушай, вот хоть убей, а мне опять хочется курить.
– Ит, это будет уже пятая сигарета за день, – напомнил Скрипач. – Кто-то, кажется, обещал Фэбу, что не будет травиться так часто.
– Ну да, обещал. Воздух здешний, что ли, так действует? – Ит печально вздохнул. – Ладно, не будем. Пошли, рыжий, нам через полгорода ехать.
После Балаклавки, которая разочаровала и расстроила, отправились снова в Центр, искать клуб. На Балаклавский проспект решили потом тоже съездить компанией – картина, которую они там увидели, требовала детального анализа.
Портал – был. Вот только «читался» он совсем не так, как на той же Терре. Мало того, на месте портала стояли во множестве жилые дома, и от того, как они выглядели, Иту и Скрипачу стало не по себе.
Чертаново, конечно, не было окраиной, но дома от тех, что стояли в Центре, отличались разительно. Ит обратил внимание на то, как выглядели окна, Скрипач тут же предложил заглянуть в какой-нибудь подъезд – пробежались, посмотрели.
Лучше бы не смотрели…
– Детские комнаты, значит, – Скрипач скривился. – И по три ребенка на семью, в обязательном порядке. Сколько народу живет в Москве, ты посмотрел?
– Два года назад жило пятьдесят миллионов. – Ит встряхнул «лист», картинка сменилась. – Какой дебил делал эту систему, а?.. Жило пятьдесят, сейчас, по всей видимости, стало еще больше.
– Шикарно. – Скрипач осуждающе покачал головой. – Как там было в рекламе? Детская «Идеал», да?
– Угу, – мрачно кивнул Ит. – Двухэтажная кровать, совмещенная с тренировочным комплексом, и «уютная колыбелька для вашего младенчика». Рыжий, у тебя нет ощущения, что тут кто-то рехнулся?..
– Есть, – пожал плечами Скрипач. – С учетом того, что в городе живет пятьдесят миллионов человек – еще как есть. Слушай, у меня ощущение, что голова уже грязная, а ведь я ее утром мыл, – пожаловался он.
– Ага, словно какая-то липкая и жирная пленка, – покивал Ит. – А что ты хочешь? Город перенаселен совершенно безобразно, и я не понимаю, для чего нужна эта политика.
– Какая именно? – не понял Скрипач.
– Рожать по три ребенка. Им детей не жалко, что ли? Это же издевательство, причем над этими самыми детьми.
– Чем-то это должно быть обусловлено. – Скрипач задумался. – Вечерком почитаем.
– Почитаем, куда денемся. Культ какой-то. – Ит скривился. – Разве такая жизнь – это нормальные условия? У Маден в распоряжении был весь дом и здоровенный сад, а мы с тобой еще сокрушались, что мало ее вывозим… Море, компании, другие ребятишки. Слушай, мне дурно делается от мысли, что… если бы она так росла, в такой конуре с двухэтажной кроватью, я бы руку себе отрезал, чтобы это изменить!
– Условия миров пребывания, – ехидно напомнил Скрипач.
– Ой да иди ты! – обозлился Ит. – Сам не видишь, что ли? Тупое тетешканье в той же рекламе, вяканье в местной сети – мол, дети, дети. А на деле – какая-то гребаная звероферма с клетушками, двухэтажными кроватями и пластмассовыми детскими площадками. Черт, тут даже хуже, чем на Онипрее!
– Оно верно, – кивнул Скрипач. – Там хоть места было побольше. Слушай, – он повернулся к Иту, – а что Володя говорил, помнишь? Что его жену наказали за то, что…