Слушаю и киваю. Теория цельная и уже адаптированная, судя по тому, как красиво и метафорично он делает вступление в простых и понятных образах, а потом переходит к сути, сам отвечая на свой вопрос про линию жизни.
— Мыслями и реакциями вы все еще в этих стенах. Заперты, ограничены и потеряны для всех. Вас насильно выдернули и заставили жить по-другому.
Догадался, узнал и, видя, как сижу рядом с капитаном, сделал верные выводы. Блестяще.
— Но ничего искусственного не приживается, — продолжает мудрец. — По-настоящему выбрать другую судьбу можно только самостоятельно. Иначе вы просто вернетесь обратно.
Дергаюсь возразить, что каждый свой выбор делаю сама, но останавливаюсь. Свобода выбора — одна из величайших иллюзий и мощнейший инструмент манипуляций. Нами управляют привязки, чувство долга, вкусовые предпочтения, воспитание. От них, на самом деле, зависит выбор, а не от наших истинных желаний. И, кажется, передо мной мастер в этой области. Достаю из кармана платья планшет и набираю Флавию сообщение: «Двойка, забираем». А мысленно называю мудреца Избирателем.
— Обратно я уже не вернусь, — улыбаюсь ему, — а вам здесь не надоело?
— Я думаю, вы понимаете, что надоело, и насколько сильно.
Мудрец закатывает глаза и нервно ерзает на стуле. Я бы рада забрать его прямо сейчас, но есть бюрократические формальности. Благодарю за беседу и оборачиваюсь к Флавию.
«С другими общаемся?» — приходит на планшет вопрос от капитана.
«Да, разделимся».
Разговариваем до середины дня. Двоих отпускаем сразу. Накачены успокоительным, и на нас почти не реагируют, остальные не могут связать обрывки мыслей в единую картину. Способностей ни у кого нет, иначе бы их давно в двойки перевели без моего вмешательства. И теорий таких, как у Избирателя, тоже нет. Типичные единички, жаль. Флавий договаривается с главным врачом о присвоении новой двойке особого статуса и запускает согласования, а я, наплевав на приличия, тяну его за рукав прочь отсюда. Не могу больше. Уже на улице вдыхаю перегретый летний воздух и чувствую, как уходит озноб.
— Флавий, мне нужно с вами поговорить. Сядем на скамейку?
Пациентов позвали на обед, мы одни на территории. Светило над головой заслоняет крона магнолии, окутывая нас цветочным ароматом. Ветер играет листвой, перебирает белые лепестки цветов. Капитан держит спину и ждет, а я только сейчас понимаю, сколько раз завтра Наилий будет рассказывать о моей смерти.
— Я должна исчезнуть, чтобы сбылось пророчество Поэтессы, и в секторе появилась тройка. Это мужчина. Дальше вы будете работать с ним, а пока придется искать двоек самостоятельно, — говорю и понимаю, что ничего не чувствую. Решение принято, метания исключены. — Завтра вас пригласят на фиктивную церемонию погребения, я буду где-то рядом в рабочем костюме виликуса и маске. Не знаю, как долго буду прятаться. Если нужна будет моя помощь с мудрецами — спрашивайте, но пожалуйста, не выдавайте меня.
Флавий уже привык к мудрецам, но не настолько. От новости у бывшего либрария дергается глаз, а уголки губ опускаются вниз. Представляю, что хочет сказать много неприятного о придуманном спектакле. Со стороны он должен казаться бредовым до смирительной рубашки, но капитан шумно вздыхает и отвечает:
— Я умею хранить тайны, дарисса, но не умею видеть и слышать тоже, что и вы. Кого бы потом не назначили тройкой, а мудрецы заслуживают, чтобы их нашли всех. Вы их чувствуете с полувздоха, с неоконченной фразы. Поможете мне?
Привязки тянутся ниточками, переплетая крепко. Желтые, фиолетовые, мощные и бледные, но ни один сложный рисунок не объяснит простого ощущения одного общего дела. Оно теплым шерстяным одеялом ложится на плечи. Я нужна даже мертвая.
— Конечно, — заставляю себя улыбнуться, — надеюсь, мои анкеты будут полезны.
Флавий хочет ответить, но в кармане комбинезона пронзительно пищит гарнитура. Капитан вешает ее на ухо и говорит:
— Слушаю. Создатель. Появился у нее номер, могу перевести звонок.
Мудрец все так же звонит либрарию, когда хочет со мной поговорить. Я сбежала из четвертого сектора, не попрощавшись, и потом обида мешала самой позвонить. Но капитан не знает об этом. Стучит пальцами по экрану планшета, и я вешаю на ухо свою гарнитуру.
— Свет мой, — Создатель весел, бодр и почти счастлив, — я знаю, ты дуешь губы, но ругаться со мной бесполезно.
Вообще-то мы не ссорились. Я сбежала от Агриппы, а не от него. С точки зрения мудреца-двойки глупый и недальновидный шаг. Ничего плохого Друз со мной не делал, а его симпатию можно было превратить в инструмент контроля. Озвученная генералом цель спектакля с видеосъемкой — оставить меня в секторе. Метод не красивый, а суть понятна. Но я не захотела становится тройкой и забираться на вершину горы, настолько сильно извозившись в грязи по дороге. И теперь Создателю нужны интриги и ложные предсказания, чтобы выкрутиться из сложившейся ситуации.