— Я не ругаюсь с тобой, — выдыхаю в гарнитуру и горжусь ровным тоном голоса, — хочешь что-то сказать?
— Скорее признаться, — торжественно сообщает он. — Долго за собой наблюдал, не верил, подозревал в мании величия, но сегодня сомнения развеялись. Я — тройка.
Невероятно! Кто бы мог подумать? Начни он с этой мысли сразу, и не было бы фарса на Совете генералов. Умеют мудрецы усложнять жизнь себе и окружающим.
— Поздравляю. А как ты догадался? — проглатываю сарказм и складываю руки на груди, настраиваясь на долгую беседу.
Флавий рядом открывает таблицы на планшете. Пока день в разгаре, любую минуту тратит на работу.
— Как двойка я себя исчерпал, — с оттенком гордости рассказывает Создатель. — Сформулировал теорию социогенеза вместе с практикой ее применения и даже потратил много сил и времени на внедрение, но харизмы не хватило. Не удалось заразить теорией не только население планеты, но и правителей.
Именно правителей. До населения дело так и не дошло, если не считать двух выступлений в вечернем выпуске новостей. А стоило один раз ошибиться с определением тройки и не предоставить в короткий срок Великую Идею, как интерес генералов угас. Им неважно, кто из нас выше, а кто ниже — результат нужен.
— Настал черед вплотную приблизиться к барьеру, отделяющему Бытие от Небытия, — продолжает мудрец. — И чем глубже я ныряю в Небытие, тем интереснее мне там становится.
— Ты говоришь о мире духов? — переспрашиваю я.
— Нет, свет мой, — с оттенком снисходительности отвечает Создатель. — Мир духов, мертвых, внутренняя Вселенная, изнанка, как не назови — тоже Бытие. Я же говорю про полную его противоположность. Когда умираешь окончательно, и твой дух не просто прекращает перерождаться, а перестает существовать. Навсегда.
Звучит еще ужаснее обычной смерти, мне холодно и неуютно.
— Зачем тебе это?
— Ты не поймешь без разъяснений, — радостно отвечает Создатель. — Мне еще нужно все обдумать и структурировать, но я почти уверен, что нашел Великую Идею.
— Небытие? — выдыхаю, и от шока пространство вокруг меня сжимается в точку, вибрирующую голосом в гарнитуре:
— Добровольный уход в Небытие.
Не могу осознать услышанное. Принять, одобрить и примерить на существующий мир. Планету с миллиардами цзы’дарийцев, другие планеты с разумными расами. Да, мы убиваем друг друга, впустую тратим бесценный дар жизни, но отказаться? Добровольно?
— Ты серьезно?
— Да. Знаю, что сложно понять, но конечный вывод любой теории или идеи всегда звучит, как бред. Только с пояснением становится откровением.
— Даже с обоснованием это немыслимо, — завожусь и повышаю голос, — ты видишь очередь из желающих перейти в Небытие? Что даст такая идея?
Создатель тихо смеется. Как раньше в центре, когда задавал вопрос, а я не могла ответить, перебирая вариант за вариантом и уходя от единственно верного все дальше и дальше.
— Свет мой, я бы позвал тебя в сектор посидеть на кухне с яичницей и травяным отваром, но ты не поедешь. Мне жаль, что все закончилось так быстро. Ты стала бы хорошей помощницей, а в будущем преемницей. Единственной, идеально подходящей на эту роль, но я справился сам. Не огорчайся, ты еще можешь реализоваться как женщина, хозяйка, мать.
Снимаю гарнитуру и выключаю. Услышала достаточно. Наплевать хочется на то, кто настоящая тройка. Великая Идея добровольного ухода в Небытие пугает до обморочного состояния. Эмоциональный выброс душит и не дает думать. Пережидаю вспышку и вижу, во что превратила край шарфа, раздирая ткань ногтями.
— Дэлия? — голос Флавия звучит из пустоты. Словно с другой стороны потенциального барьера.
Если не думать о каждой конкретной жизни: моей, Наилия, Создателя, Публия, Поэтессы, Флавия, то вспоминается теория расширения и сжатия Вселенной. От вдоха, в котором мы существуем, до выдоха в точку. В то самое Небытие. Механизм существует, зачем его ускорять?
— Дэлия!
Чувствую руку Флавия у себя на плече, слышу шум листвы цветущей магнолии. Скамейка давит на спину, а ноги покалывает от долгого сидения в неподвижности.
— Да, сейчас, — бормочу под нос, — один звонок.