— Когда тогда? — Я силился понять, но не мог.
— Ну тогда…
Фраза, которую Тоня собиралась произнести, была для нее синтаксически сложновата и не так-то просто проговаривалась.
— Когда ты этого человека увидел.
Я опешил.
— Какого человека?
— Ну, этого, в квартире, в дверях.
Синтаксис синтаксисом, но смысл того, что Тоня силилась сказать, оказался сложноват как раз для меня.
— Постой… — пробормотал я, попятившись. — Ты хочешь сказать, что в то время, как тот тип выглядывал на площадку, Маргарита тоже была у себя?
Тоня не ответила, только пожала плечами. Очень неприятно, когда пожимают плечами в полутьме. Я стоял совершенно ошарашенный: мне такой расклад не приходил в голову. Да полно, Маркиз, так ли уж не приходил? А что ж ты стучал в ту дверь кулаками и ногами… Или собирался стучать, задумав операцию «Тянитолкай»?
— Да, но… — проговорил я — и осекся.
Какое счастье, что было темно и Тоня не могла разглядеть выражение моего лица, хотя и пыталась, глядя на меня во все глаза.
— Да ты бы видела этого типа, — сказал я как можно более снисходительно, — это ж кошмарный старик, лет за тридцать.
Тоня молчала, по-прежнему глядя на меня, и мне стало казаться, что взгляд у нее укоризненный: эх ты, притвориться — и то не можешь как следует.
— Ну, тогда звони ей сама, — рассердился я.
— Нет, — покачав головой, ответила Тоня. — Ты с Женей дружишь, а я с Ритой — нет.
— Ну, и буду говорить с Женькой.
— А он сегодня в городе не был.
В логике ей нельзя было отказать.
15
Возле нашей подворотни, которая выходит в переулок, стояла чуть покосившаяся кабина телефона-автомата. Я зашел внутрь, оставив открытою дверь, Тоня молча протянула мне клочок бумаги с коряво написанным номером и собиралась отойти подальше, но я сказал ей:
— Заходи, чего там, твоя же идея.
Поколебавшись, Тоня вошла. В кабине было тесно для нас двоих, Тоня прислонилась спиною к стеклу, чтобы быть подальше от меня, но, пока я набирал номер, я почувствовал, как до меня доходит тепло ее тела. Слушая длинные гудки, я повернулся к Тоне, посмотрел ей в лицо, она глядела на меня с серьезным упреком. И совершенно безотчетно я протянул руку и погладил ее косу, мягко лежавшую на груди. Собственно, мне давно уже хотелось это сделать, только случая не представлялось, а здесь, в кабине, это выглядело совершенно естественно, и Тоня, как мне показалось, так это и приняла, во всяком случае, чуть наклонила голову, не протестуя и не отодвигаясь. Тусклый свет уличного фонаря, стоявшего поодаль, падал в кабину из-за Тониной спины, и мое лицо было освещено, а Тонино оставалось в темноте, но мы стояли так близко друг к другу, что я даже чувствовал ее дыхание, и, приглядевшись, я увидел, что глаза Тонины полуприкрыты, а губы шевелятся.
— Ты что-то говоришь? — тоже шепотом спросил я.
— Я говорю: «Гриша», — почти беззвучно отозвалась она.
И в этот момент дача Ивашкевичей подала признаки жизни. Трубку сняла «бабушкина Жека». Услышав ее голос, слабенький, старческий и все же похожий на голос Маргариты, я растерялся: с Александрой Матвеевной мне было не о чем говорить.
— А, Гришенька, здравствуй! Молодец, что позвонил. Что ж ты к нам на дачу не приезжаешь? Разве тебя Жека не приглашал? Ну, хотя бы на субботу-воскресенье, мы все будем рады…
Я слушал, выжидая паузы, чтобы вставить хоть словечко, а рука моя продолжала гладить Тонину косу, рыжевато блестевшую в полутьме, и, поднимаясь выше, коснулась ее шеи, прохладной и нежной на ощупь, и очень горячей щеки.
— Я знаю, ты с братиком младшим сидишь, — говорила старушка. — Вот с братиком вместе и приезжайте. У нас здесь раздолье. Клубника, правда, почти вся сошла, но кое-что на грядках найдется. Договорились? Приезжайте без всякого звонка. Адрес знаешь?
Я не успел ответить ни «да», ни «нет», потому что в это время трубку перехватил Женька.
— Маркиз, привет! — завопил он. — Слушай, чего ты жмешься? Завтра же приезжай! Я тут со скуки археологией занялся, раскопки делаю, прямо на участке. Камею нашел византийской эпохи, тринадцатый век, представляешь?
Я представлял себе эту камею: наверняка дешевенькая брошка пятидесятых годов нашего века, которую кто-нибудь за ненадобностью швырнул через забор. Любопытно, что подумал бы Женька, если бы этот автомат работал, как видеотелефон… Я отнял руку от Тониного лица, она вопросительно взглянула на меня, я показал ей глазами на свободное место рядом с собой: придвигайся и слушай. Разумеется, она придвинулась, и мы стали слушать Женькину болтовню вместе, по логике ситуации все теснее прижимаясь друг к другу.