— Слушай, а что это у тебя с голосом? — спросил Женька, когда я что-то ответил на его вопрос.
Не мог же я ему объяснить, что Тонины волосы щекочут мне щеку. Но Женька и не нуждался в моих объяснениях.
— А я тут джиу-джитсу решил подзаняться! — возбужденно продолжал он, забыв уже, о чем сам же спросил. — Тренер есть, кандидат в мастера, инструктор по плаванию, ух, у него приемчики, жаль, по телефону нельзя показать…
Не удержавшись, Тоня фыркнула, и Женька удивленно умолк. Я укоризненно посмотрел на нее: все-таки то, что мы слушаем вместе, не совсем порядочно по отношению к Женьке. Но и Тонино любопытство было мне понятно: она не просто стояла, прижавшись ко мне, она еще и слушала, ей, может быть, первый раз в жизни представилась возможность послушать, о чем между собой говорят пацаны.
— Кто это у тебя там? — подозрительно спросил после паузы Женька.
— Максим, конечно, — ответил я, и Тоня снова фыркнула и, виновато взглянув на меня, зажала ладошкой рот.
— А, Максим… — раздумчиво проговорил Женька и снова принялся распространяться об этом неинтересном для меня инструкторе по плаванию, который в свободное от плавания время обучает наивных людей японской борьбе.
В считанные минуты я узнал, что этого халтурщика зовут Игоряша, что он «законный мужик», что Женька может кинуть теперь любого, включая Тольца, не говоря уже обо мне, жаль только, отпуск у Игоряши кончился, но в Москве его Женька непременно найдет, правда, живет Игоряша далековато, где-то на Юго-Западе, а дачу он снимал у профессора МГУ Еремеева, сам Еремеев умер, вдова эту дачу продает, и если Игорь соберется с деньгами, он эту дачу купит, и уж тогда у Женьки будет свой тренер на каждое лето… Дождавшись момента, когда Женька остановился перевести дух, я равнодушно сказал, что все это интересно, но мне сейчас нужно поговорить с Маргаритой.
Должно быть, я произнес это имя как-то не так, потому что Тоня внимательно посмотрела на меня, а Женька от удивления долго сопел в трубку, потом недовольно спросил:
— Зачем это она тебе понадобилась? Влюбился, что ли, жить не можешь? Ты не оригинален, друг мой.
Я покосился на Тоню — она медленно отодвинулась — и коротко сказал, что у меня к Маргарите дело.
— Ладно, даю, — сказал Женька. — Ты меня удивляешь. Ранний интерес к женщинам — это, знаешь ли…
Минутное молчание, сосредоточенная возня у телефона — и голос Маргариты, мелодичный и взрослый, как будто специально созданный для звукозаписи:
— Я слушаю. Добрый вечер, Кузнецов Гриша.
Одной интонацией Маргарита дала мне понять, что ей неясно, зачем она мне понадобилась.
— Послушай, Маргарита, — без всякой подготовки сказал я, — ответь на один вопрос. Есть у вас такой знакомый или родственник?..
И я довольно точно (во всяком случае, подробно) описал приезжего из Вологды, умолчав только о том, что про себя назвал его Кривоносым: а вдруг это и в самом деле близкий родич или старинный друг дома, мало ли что.
Маргарита выслушала меня очень внимательно, не перебивая, по ее дыханию чувствовалось, что мой рассказ ее заинтересовал, потом, понизив голос, сказала:
— Подожди минуту, я перенесу телефон на веранду… — И громко, сердито: — А то тут есть некоторые любители подслушивать!
Я и не знал, что телефон можно переносить с места на место: для меня телефон был аппаратом, намертво привинченным к стене. Я живо представил себе ярко освещенную веранду огромной дачи, темный сад, где смутно светлеют флоксы, и Маргариту, которая садится в шезлонг (или в лонгшез) и принимает «киношную» позу. Это была другая, далекая от меня жизнь, и я твердо сказал себе, что на дачу к Ивашкевичам ни за что не поеду. Да еще с Максимом: явились два братца клубнику есть… Перебьемся мы без этой клубники.
Мое молчание обеспокоило Тоню, она бросила на меня быстрый взгляд и хотела выйти из кабины, тихо прошептав: «Очень тут жарко», но я решительно взял ее за плечо, притянул к себе (она подалась мягко и послушно) и наклонился так, чтобы ей было слышнее.
— Ну? — раздался вдруг между нами голос Маргариты, и мы с Тоней замерли, раскрытые Тонины губы почти касались моей щеки. — Кстати, откуда ты звонишь?
— Из автомата, конечно, — ответил я. Голос у меня стал немного хриплый, и я откашлялся. — А что, собственно, «ну»? У меня все. Один вопрос: есть такой человек или нет?
— Ну есть, — ответила Маргарита. — И все-таки…
— Вопросов больше не имею, — перебил ее я. — Раз есть — значит, все в порядке. Извини за беспокойство. Женьке привет.