Мы, разумеется, знали — все, за исключением Максима. Но Максим сидел тихо, держа в обеих руках яблоко, и серьезно смотрел на Коновалова.
— Посмотрите-ка, — Коновалов сухо улыбнулся, — малыш меня так и просвечивает. Как тебя звать, бесстрашный ловец рецидивистов?
Максимка ответил.
— Как полагаешь, Максим, похож я на грабителя?
— Да, похож, — тихо сказал мой братишка и, зашевелившись, положил яблоко на стол. Он и принял это яблоко из одной только вежливости, чтобы не обидеть человека, который вызволил нас в вестибюле.
Тоня охнула, Маргарита захохотала, а я сердито зыркнул на Макса, и он ответил мне растерянным взглядом: а что такого особенного? Спросили — ответил.
— Ну, вот видите, не все так просто, как кажется, — без тени улыбки сказал Коновалов. — Мнение ребенка обжалованию не подлежит…
— Он имел в виду, что вы внешне похожи… — вставил я.
— Это мне как раз и не нравится. Где-то по Москве ходит человек, похожий на меня как две капли воды…
Коновалов выжидающе повернулся ко мне.
— Нет, зачем «как две капли воды»? — возразил я. — Может быть, я неточно описал…
— Очень точно, — перебила меня Маргарита. — Один к одному Андрей Коновалов.
— Ну, словесный портрет — штука слабая, — задумчиво сказал Коновалов, — он срабатывает только в детективах. Скажи, Гриша, на какого-нибудь киноактера этот человек похож?
Я подумал.
— Немного на этого, из «Карнавальной ночи». «Есть ли жизнь на Марсе…» Только моложе.
Все засмеялись. Фильм «Карнавальная ночь» был настоящим событием в тогдашней жизни, остряки раздергали его текст на цитаты, песни из «Карнавальной ночи» были у всех на слуху. Странно и грустновато сейчас вслушиваться в слова этих песен, такие непоправимо старомодные: «Всем хорош тот славный парень был…» Да о чем говорить? Даже строчки: «Наши чувства крепки, как степные дубки» — не вызывали в те времена ни у кого улыбки.
— И не такой смешной, — поспешил я добавить, потому что лицо Кривоносого стало быстро гаснуть у меня в памяти, уступая место лицу ни в чем не повинного актера Филиппова. — Более… более…
Я хотел сказать «более благообразный», но слова нужного у меня не нашлось.
— Остается вспомнить, — заговорил Коновалов, — нет ли среди друзей семьи Ивашкевичей кого-нибудь похожего на актера Филиппова.
Маргарита нахмурилась, припоминая, погасила сигарету и стала тут же вытряхивать новую. Коновалов быстро перегнулся через стол и отобрал у нее пачку.
— Ну, во-первых, сам Филиппов у нас бывал… — недовольно сказала Маргарита. — А больше никого такого нету.
— А почему обязательно искать среди знакомых? — спросил я с вызовом.
Мне стало обидно: ищешь, ищешь, ломаешь себе голову, и вдруг какой-то великовозрастный балбес вламывается в игру, как хозяин. Очень мне не понравилось, как Коновалов отобрал у Маргариты пачку: слишком по-хозяйски это у него получилось. И она не удивилась — ни вот на столечко.
— Да потому, что этот человек кое-что знает, — уверенно ответил Коновалов.
Я пожал плечами: что такого особенного знает Кривоносый? Ничем он не проявил своего знания.
— А повтори-ка, пожалуйста, слово в слово, о чем ты его спросил, — потребовал Коновалов.
— «Позовите, пожалуйста, Женю», — угрюмо сказал я и представил себе: вот я стою на площадке, Кривоносый в дверях, только лицо у него теперь совершенно определенно из «Карнавальной ночи».
— Ну, и что он тебе ответил? — настаивал Коновалов.
Я поднапрягся: вспомнить это было не просто.
— «Женя твой на даче и вернется не скоро, если, конечно, погода…»
— Так, — остановил меня Коновалов. — Ты уверен, что он сказал «Женя твой», а не просто «Женя»?
— Ну, уверен, — пробормотал я. — А какое это имеет значение?
— Он же мог сказать «твоя Женя», — быстро сказала Тоня и осеклась, встретив мой хмурый взгляд.
— Правильно, хорошая моя, — проговорил Коновалов, отчего Тоня вновь зарделась и потупилась. — А ты, Григорий, не смотри так грозно. В доме есть мальчик и девочка, имя «Женя» годится для обоих…
И Коновалов стал оживленно объяснять мне то, что я давным-давно уже понял.
— Откуда постороннему знать, кого ты имеешь в виду? Парень ты взрослый, вполне можешь ходить в гости к девочкам. Разве не так?
— Он предпочитает, чтобы девочки сами к нему ходили, — заметила Маргарита, но Коновалов оставил ее реплику без внимания.
— Значит, — торжествующе заключил Коновалов, — этому человеку прекрасно известно, кто есть кто в этой семье. У него лицо было не мучнисто-белое, надеюсь?