— А фамилия твоя?
Я не медля назвался: Ивашкевич.
— Так вот, Ивашкевич, — сказала Тамара, — профессор Еремеев работал не в МГУ, а совсем в другом институте. Наши ездили на похороны, записывай адрес вдовы: Еремеева Людмила Сергеевна… Да ты, наверно, спешишь, позвони ей домой.
И она продиктовала мне номер телефона. Я прочувствованно ее поблагодарил и тут же набрал номер Людмилы Сергеевны.
Звонкий молодой голос ответил мне почти сразу. Я едва успел перевести дух, а ведь надо было переключаться на новую версию: родственники из Сыктывкара здесь могли и не пройти.
— Это квартира профессора Еремеева?
После паузы:
— Да.
— Могу я поговорить с Людмилой Сергеевной?
— Я у телефона.
Это было для меня неожиданностью: мне всегда казалось, что у профессоров жены — профессорши, пожилые и очень медлительные.
— Вам звонит с дачи сын ваших соседей, Женя Ивашкевич.
Тут мне в голову пришла мысль, что Женька наверняка пойдет по моим следам, когда дозреет. И тут ему будет уготована достойная встреча. А поделом: не теряй ключи, не приманивай уголовников.
— Здравствуй, Женечка, милый! — ответила любезная женщина. — Ты что, простудился?
Из этой реплики я сделал вывод, что голос у меня чуть более басовит, чем требуется.
— Да нет, что вы, Людмила Сергеевна, — возразил я, попутно проклиная себя за непредусмотрительность: кто знает, может быть, «тетя Люда»? Или «тетя Мила»? С именем «Людмила» нельзя шутить. — Тут без вас такое событие. Девушка приехала с чемоданом, сидит на крыльце вашей дачи и плачет…
— Девушка? — заинтересованно удивилась Людмила Сергеевна. — Откуда?
Ей бы сначала спросить, почему плачет, машинально отметил я, а вслух сказал:
— Из Сыктывкара.
— Так, — подумав, промолвила Людмила Сергеевна. — Ну, а я здесь при чем?
Такого оборота я больше всего боялся.
— Я не знаю, — проговорил я, — мне просто бабушка сказала позвонить.
— Как зовут эту девушку? — спросила Людмила Сергеевна.
Это была передышка: я мог назвать ее как угодно.
— Говорит, Алена, — ответил я.
— Алена, — задумчиво повторила Людмила Сергеевна. — Ну, и что же хочет эта Алена?
— Говорит, что ее пригласили отдыхать, — беззастенчиво соврал я.
— Ну, и пусть себе возвращается в Сыктывкар, — сказала Людмила Сергеевна. — Скажи ей, что произошла ошибка, дача пустует, и никто ее не приглашал.
— А она плачет, — проговорил я, стараясь, чтобы мой голос не звучал упавшим. — Так что бабушке передать?
Наступило молчание.
— Надо же, из Сыктывкара, — сказала Людмила Сергеевна. — Вот мазурик.
Тут бы мне и спросить: «Кто?», но у меня хватило ума воздержаться.
— Передай ей, Женечка… — раздумчиво заговорила Людмила Сергеевна.
— Кому? Бабушке или Алене? — уточнил я.
— Ты понимаешь, какое дело, — сказала Людмила Сергеевна, и я затрепетал на другом конце системы «крючок-леска-удилище», как заправский рыбак. — Снимал у меня дачу один… Да ты его, наверно, видел.
Последнее утверждение прозвучало вопросительно, и я голосом простофили сказал:
— Ага. Дядя Игорь его зовут.
— Это приятель сына от первого брака Ивана Ефимовича, — сухо сказала Людмила Сергеевна, и трудно было не заметить, что от этого сына Людмиле Сергеевне, скорее всего, доставалось.
Я молчал, как терпеливый пацан, который только и ждет, чтобы выполнить поручение и, насвистывая, удалиться.
Снова молчание.
— Надо же, из Сыктывкара, — повторила Людмила Сергеевна. — Жалко девчонку, и спросить не у кого. Сын за границу уехал.
— Так что передать? — занудливо спросил я.
На этот раз Людмила Сергеевна раздосадовалась.
— Подожди, не мешай, я думаю, как помочь человеку.
Тут в ее голосе зазвучало сомнение.
— А почему Александра Матвеевна мне сама не позвонила? — спросила она.
— А у нас телефон сломался, — выпалил я давно заготовленную реплику.
— Откуда же ты звонишь?
— С вокзала.
— Понятно.
Людмила Сергеевна снова задумалась. У нее были варианты: например, спросить, не еду ли я домой, на московскую квартиру, и пообещать позвонить туда. Но сама картина «девушка из Сыктывкара, сидящая на дачном крыльце с чемоданом в руках», видимо, ее завораживала.
— Как же до него добраться, до этого негодника? — проговорила она, и это был явно риторический вопрос.
— Ну, я так и скажу, что вы не знаете, — коварно предложил я.
Эта идея Людмиле Сергеевне не понравилась.
— Как это не знаю! — возмутилась она. — Что такое ты говоришь — «не знаю»? Конечно, знаю, только вспомнить не могу… А, постой, вспомнила. Боря телевизор ему возил… Только куда?