Валька не знал, чего он хочет. Я никогда бы не пошёл на это в нормальном состоянии - не будь этого дуба, этих звёзд и глаз Олеси. Сейчас ему казалось, что он и упасть не может - если сорвётся, то по-летит над рекой, над лесом, в звёздное холодное небо…
… - Вернись, дурак! - закричала, замерев на месте, Олеся. - Вернись сию секунду!
Шум воды внизу почти глушил её голос. Валька развернулся ли-цом к ней, на миг замерев на одной ноге - и застыл. Застыли расикнутые руки, застыла белозубая улыбка, застыли волосы, которые воро-шил ветерок. И застыли глаза, глядящие на Олесю. Потом губы зашевелились, и до неё долетело:
- …бя!
- Что?! - закричала она. Этот идиот снова что-то проорал в ответ:
- …тебя!
- Я не слышу! Вернись, ненормальныый!!!
… - Я люблю тебя! - кричал Валька снова и снова, ощущая, как раскачивается ветка, кричал снова и снова, шалея от безнаказанности, с которой он мог произносить эти слова, обмирая при мысли, ЧТО он говорит, ЧТО это значит - для него, для Олеськи, для Димона… - Я! ТЕБЯ! ЛЮБЛЮ!
И по тому, как изменилось лицо Олеси, понял - на этот раз она услышала.
…Олеся ждала с окаменевшим лицом, протянув одну руку вперёд, к нему. Валька остановился в полушаге от её руки:
- Иди сюда, - сказала она напряжённо. Пальцы дрожали.
- Я приду, - ответил Валька, - если ты меня поцелуешь.
- Хватит молоть чушь.
- Тогда я прыгну в омут, - спокойно, не отводя от неё глаз, сказал мальчишка.
- Там я недолго промучаюсь, наверное. Гораздо меньше, чем здесь…
Это не походило на шантаж или игру. Олеся, глядя в почти равнодушные, лишь неожиданно горькие глаза Вальки, поняла - он прыг-нет через секунду, если она…
- Я согласна! -вскрикнула девчонка. И Валька одним прыжком оказался возле неё.
В ту же секунду Олеся закатила ему оплеуху, которая едва не сбросила его всё-таки вниз. Валька качнулся, но ничего не сказал. Оле-ся ещё секунду глядела на него, а потом заплакала.
- Идиот, - выдохнула она сквозь слёзы. - Кретин безмозглый…
- Да, - жёстко сказал Валька. Щека горела. - Я действительно идиот.
Извини за эту страшную глупость… - он вдруг скривился,словно испытывал сильнейшую боль и терпел её из последних сил. - Я уеду. Я завтра уеду. Навсегда. Ты права. Я кретин.
И Олеся поняла, что она… умрёт. Умрёт, если он уедет. Может быть, бросится в омут. С этой вот ветки.
Валька улыбнулся и, взяв Олесю за руку, поцеловал её ладонь, словно в кино. Губы у него были влажные и горячие. И они дрожали.
- Погоди! - отчаянно вскрикнула Олеся. - Постой! - и, перехватив его руку своей, потянула к себе.
- Нельзя… - выдохнул Валька. - Подло…Димка,он… я только теперь…
Слова гасли в вечернем воздухе, как тусклые, неживые искры гнилушек гаснут в свете большого, жаркого костра. Валька увидел беззащитные, приоткрытые губы Олеси и её медленно закрывающиеся глаза…
…Они целовались, стоя на высоте пятиэтажного дома над землёй, над шумом Ведьминого Котла - не переставая, отрываясь только затем, чтобы вздохнуть и досадуя на эту дурацкую вещь - необходимость дышать…
ГЛАВА 12.
Валька спал - словно лежал в чёрном омуте, без снов и без ощущений.И проснулся молниеносно - от того, что в глаза ему ударил луч света.
Олеся открывала окно. Приподнявшись на локте, Валька посмотрел на постель рядом с собой.
- Да один ты спал, один, - засмеялась она, поворачиваясь. - Вставай,
позавтракаем и поедем на 6-ю, - наклонившись, она поцеловала Вальку в угол губ.
- А Димон? - прямо спросил он. Олеся помрачнела: - Ты знаешь, что он…
- Знаю, - вздохнула она. - Только я-то его не… - она тоже не договорила.
- А меня? - в упор спросил Валька.
- Да, - откликнулась она уже с порога.
Тихонько завопив, валька скатился с постели и сделал стойку на руках. Потом бросился натягивать джинсы, чтобы сбегать в ванную. С Димоном он решил поговорить сам - и даже предчувствие того, каким тяжёлым будет этот разговор, не могло испортить мальчишке утреннее настроение…
…Через полчаса они уже галопом скакали в сторону соседней заставы, подгоняя коней выкриками и ударами ладоней. За две недели Валька превосходно научился держаться в седле - Короб лично приз-нал, что у него талант "от бога", и мальчишка думал, что Шпика ему будет не хватать в Воронеже.
Димона на заставе не было. Беспокойство развеял его отец, бывший как раз дежурным офицером - оказывается, Димон с утра ускакал в деревню по каким-то делам. Это было не вполне понятно и даже слегка обидно, но Валька и Олеся уселись в канцелярии ждать своего друга. В нетерпении, гадая, не был ли связан отъезд с какой-нибудь находкой.
Однако, скучать им пришлось минуты три, не больше. Пискнул вызов комутатора и, едва майор Бидара нажал кнопку, голос дежурного связиста зачастил:
- Тщ мао, секрет на 17-й захватил бегунка, везут сюда!
Бидара тут же вызвал дежурного по заставе - и через две минуты в канцелярии были двое солдат с автоматами: один встал у окна, другой - сбоку от двери. Бидара скользнул взглядом по подросткам, но выгнать их просто не успел - в коридоре застучали шаги, кто-то грубо выругался, дверь распахнулась - и невысокий ефрейтор, втолкнув впереди себя человека со связанными за спиной руками, козырнул и взвинченным, почти мальчишеским голосом доложил:
- Товарищ майор, докладывает старший секрета-17 ефрейтор Строчко! Полчаса назад при несении службы в нормальном режиме был обнаружен бегу… виноват, подозрительный. Двигался из тыла заставы в направлении госграницы. Задержан силами секрета. Сопротивления не оказал. Документы на пребывание в пограничной зоне имеет, но категорически отказался сообщить цель пребывания и то, как оказался за системой. Называет себя Семёном, по документам совпадает - Семён Анатольевич Коляба. Мною было принято решение, оставив для несения службы рядового Маниченко, доставить задержанного на заставу. Это всё, товарищ майор.
Валька во все глаза смотрел на первого виденного им в жизни нарушителя. Рослый, плечистый, совсем ещё молодой парень - лет 20-25 - одетый в брезентовую куртку на рубашку, в джинсы и кеды, стоял спокойно, только дёргал связанными руками. Он был темноволосый, с карими глазами и худым, узким лицом. Ефрейтор выложил на стол перед майором пистолет и охотничий нож в чехле.
- "Беретта", - отметил Бидара, тронув пистолет. И поднялся из-за стола. - Ну, так что же вы тут делаете и кто вы на самом деле?
- Я всё объясню, - спокойно ответил нарушитель по-русски. - Прошу вас только развязать мне руки. Связали очень сильно, а я ничем не подавал повода к такому обращению.
- Развяжи, - кивнул Бидара ефрейтору. Тот достал штык-нож…
…В тихо открывшуюся дверь канцелярии шагнул фон Фелькерзам. Валька и не знал, что он на заставе! Немец действовал без проме-дления. Оттолкнув плечом ефрейтора Строчко, он рванул задержанного за плечо и, развернув к себе, нанёс ему страшнейший удар обеими ладонями по вискам. Коляба рухнул, как сноп, а немец неожиданно заорал в лицо оцепеневшему Бидаре:
- Вы знаете, кто это?! Знаете, кто это?! Химмельдоннерветтер! У-ух-хху, цум тойфель!33. Это он, он… вот, смотрите! Какое счастье, что я пришёл, и он не успел одурачить вас! Смотрите, вот, вот!
Крича всё это, он лихорадочно рылся в карманах камуфляжа и наконец выхватил блокнот - как пистолет. Из блокнота он достал свёрнутый в несколько раз листок плохой бумаги, который ткнул в лицо Бидаре. Майор со слегка ошарашенным видом взял листок и развернул:
- Симо Йованич, - прочёл он, - разыскивается… террорист и бандит…
Так, кажется? Я не очень хорошо по-английски…
- Именно так, - фон Фелькерзам слегка успокоился и покачал головой. - Это и есть человек, о котором я говорил вам и другим господам офицерам! Это он похитил вашего сына! Он искал оружие! По его приказу в лесу убивают! И это ему УЧК поручило вывезти склад на Балканы! Я не сомневаюсь, что все документы у него в порядке, и он легко легализовался бы в приграничной полосе - так же, как и я! Вы не подозреваете, что сделали, господин майор! Этого подонка ждёт трибунал в Гааге!