Холден принял от Фреда дымящуюся кружку и с благодарным кивком сделал маленький глоток. Кофе старика не разочаровал.
— Я понимаю это, — сказал Холден после ещё одного глотка. — И мне кажется, что её теория сильно надумана, но она вызовет публичный резонанс, если мы первыми не найдём ответ получше.
— У неё уже есть теория?
— Она думает, что это протомолекула. Она считает, что всё началось с пробуждения роботов и техники на Илосе.
— Ты говорил, что это не повторится, — сказал Фред, хмурясь над своей чашкой кофе. Когда он снова заговорил, пар перед его лицом сдуло словами, будто дыхание дракона. — Миллер вернулся?
— Нет, не вернулся. Насколько я знаю, во всей существующей вселенной нет активной культуры протомолекулы. Но…
— Но у меня есть неактивная дрянь, которую ты дал мне.
— Верно, и Моника каким-то образом узнала об этом, — сказал Холден.
Фред ещё больше нахмурился.
— У меня где-то утечка.
— Да, определенно, но не это меня волнует.
Брови Фреда поднялись и застыли в невербальном вопросе.
— Моника, — продолжил Холден, — она решила, что нам нужно взять эту слизь и сделать подобие доски для спиритических сеансов, чтобы призвать призрак Миллера.
— Но это глупо, — сказал Фред.
— Поэтому я считаю, мы должны исключить все остальные варианты, перед тем как бездумно возиться с инопланетной заразой.
— Первым делом, полагаю, — сказал Фред, с еле заметной долей сарказма в голосе. — У тебя есть альтернативные теории?
— Есть, — ответил Холден, — Но тебе они не понравятся.
— У меня ещё есть бурбон, если в ходе операции нам потребуется анестетик.
— Он может понадобиться, — сказал Холден, затем допил остаток кофе, чтобы потянуть время. Неважно, насколько Фред постарел за последние пятнадцать лет, Холден обнаружил, что всё ещё чувствует угрозу от этого человека. Было тяжело поднимать тему, которая может оскорбить Фреда.
— Ещё? — спросил Фред, указывая на пустую чашку. Холден отказался, покачав головой.
— Те экстремистские группы АВП, о которых ты мне говорил, — сказал Холден.
— Не думаю…
— Они уже провели, как минимум, две публичные атаки. Одну на марсианскую базу и одну на саму Землю.
— И обе провалились.
— Возможно, — сказал Холден. — Но мы предполагаем, что знаем, каковыми были их цели и, похоже, это плохое предположение. Возможно подрыв марсианской верфи и вынуждение флота ООН открыть огонь по древнему грузовому кораблю — это для них победа.
— Хорошо, — сказал Фред, сдержанно кивнув. — Допустим.
— Но есть и третий этап. Конечно же, радикалы думают, что Земля и Марс бросят их, как только колонизируют новые миры, а это значит, что колонисты, сами по себе, тоже часть проблемы.
— Согласен.
— А что, если эти радикальные группы АВП решили, что, в дополнение к взрывам бомб на собственности внутренних планет, они могут послать сообщение, забрав некоторые из кораблей колонистов?
— Ну, — медленно произнес Фред, как будто пытался подобрать ответ, — основная проблема заключается в месте нападений.
— Потому что они происходят по другую сторону врат.
— Именно, — продолжил Фред. — Если бы корабли подрывали при прохождении через Пояс, это одно дело. Но по другую сторону врат? У кого есть туда доступ? Если только ты не думаешь, что на кораблях каким-то образом провели диверсии. Бомба с очень долгим отложенным временем до взрыва?
— Есть и другая альтернатива, — сказал Холден.
— Нет, это исключено, — ответил Фред, предугадывая его следующий аргумент.
— Фред, послушай, я знаю, ты не хочешь думать, что на Медине некоторые люди могут работать против твоих интересов. Возможно, подтасовки записей. Отключение сенсоров, когда им нужно, чтобы люди что-то не увидели. И я понимаю, почему это тяжело принять.
— Медина занимает центральное место в наших долгосрочных планах, — сказал Фред, его слова были твердыми, как камень. — Я разместил на станции своих лучших и самых верных людей. Если у радикалов там есть пятая колонна, тогда это значит, что в своей организации я никому не могу доверять. С тем же успехом я мог бы собраться и уйти на пенсию.
— На Медине тысячи человек, сомневаюсь, что ты можешь поручиться лично за каждого.
— Нет, но люди, которые управляют станцией, — это мои люди. Самые верные, что у меня есть. Не может быть, чтобы там происходило нечто подобное без их ведома и участия.
— Пугающая мысль.
— Это значит, что я не владею станцией Медина, — сказал Фред. — Это значит, что самая жестокая, бескомпромиссная, экстремистская группа людей контролирует лучшую стратегическую точку во всей галактике.