Это было похоже на счастливую жизнь, и Амос почувствовал какую-то лёгкость в животе, когда увидел снимки. Он не был уверен насчёт того, что это значит, но, вероятно, это было что-то хорошее.
— Как ваше имя? — спросил Чарльз. — Хотите чаю? Как раз делал, когда вы позвонили.
— Да, я бы выпил чаю, — ответил Амос, игнорируя первый вопрос. Он остался в уютной гостиной, а Чарльз удалился на кухню.
— Прошло уже пару месяцев после похорон, — сказал Чарльз. — Вы были наверху?
— Да, совсем недавно работал в Поясе. Извините, потребовалось некоторое время, чтобы вернуться.
Чарльз вернулся из кухни и протянул ему дымящуюся кружку. Судя по аромату, это был зелёный чай без сахара.
— Тимоти, верно? — сказал Чарльз, словно спрашивал о погоде. Амос почувствовал, как сжимаются челюсти. В кровь выбросило адреналин.
— На самом деле, давно уже нет, — ответил он.
— Она немного говорила о твоей маме, — сказал Чарльз. Он казался расслабленным. Как будто знал, что то, что произойдет, неизбежно.
— Моей маме?
— Лидия заботилась о тебе после смерти матери, так?
— Да, это так, — ответил Амос.
— Итак, — сказал Чарльз и сделал ещё один глоток чая. — Что будет дальше?
— Или я спрошу, могу ли я взять несколько роз из сада, чтобы положить на её могилу…
— Или?
— Или я просто возьму их, потому что здесь никто больше не живёт.
— Я не хочу неприятностей.
— Мне нужно знать, как это случилось.
Чарльз опустил глаза, глубоко вдохнул и кивнул.
— У неё была, как они сказали, аневризма восходящей аорты. Однажды ночью она легла спать и больше не проснулась. На следующий день я позвонил в скорую, но они сказали, что к тому моменту она уже несколько часов была мертва.
Амос кивнул.
— Ты был добр к ней, Чарльз?
— Я любил её, мальчик, — ответил он, в его голосе появилась сталь. — Ты можешь делать здесь, что хочешь, я не стану тебя останавливать. Но я не позволю тебе сомневаться в этом. Я любил её с момента нашей встречи и до последнего поцелуя на ночь. И всё ещё люблю.
Голос старика не дрогнул, но глаза были влажными, а руки тряслись.
— Можно я присяду? — спросил Амос.
— Делай, что пожелаешь. Скажешь, если захочешь ещё чая. Чайник полон.
— Спасибо, сэр. Прошу прощения за причинённые неудобства. Просто, когда я услышал, я боялся…
— Я знаю, кем была Лидия до нашей встречи, — сказал Чарльз, садясь на маленький диванчик перед ним. — Мы всегда были честны друг с другом. Но никто и никогда нас здесь не беспокоил. У неё просто были тонкие стенки артерий, и однажды одна из них лопнула во сне. Вот и всё.
Амос пару мгновений тёр кожу головы, пытаясь понять, верит ли он старику. Кажется, всё же верит.
— Спасибо. И, опять же, извините, если я слишком давлю, — сказал Амос. — Могу ли я взять несколько роз?
— Конечно, — вздохнул Чарльз. — В любом случае, этот сад недолго будет оставаться моим. Берите, что хотите.
— Вы уезжаете?
— Ну, парень, который помогал немного Лидии деньгами, прекратил это делать после её смерти. Мы откладывали, но не очень много. Я скоро перейду на базовое пособие, а значит, придётся переезжать в социальный дом.
— А кто её поддерживал? — спросил Амос, уже зная ответ.
— Парень по имени Эрих. Он возглавляет банду в старом родном городе Лидии. Думаю, ты его должен знать.
— Раньше знал, — согласился Амос. — Он знает о вас? Знает, что Лидия была замужем?
— Разумеется. Он поддерживал связь. Проведывал нас.
— И он оборвал связь, когда она умерла.
Это не было вопросом, и Чарльз не стал отвечать, просто потягивал свой чай.
— Итак, — сказал Амос, вставая, — я получил то, что мне было нужно. Вам не стоит переезжать. Так или иначе, я обеспечу вас средствами, чтобы сохранить это место.
— Ты не обязан это делать.
— В некотором роде обязан.
— Ради неё, — сказал Чарльз.
— Ради неё.
Ехать на скоростном поезде до Балтимора было быстрее, чем идти пешком до станции. Сам по себе город совсем не изменился за те двадцать лет, что Амоса здесь не было. Такая же концентрация коммерческих высоток, дома с жильцами с базовым и минимальным доходом всё так же расползались во все стороны, пока не упирались в упорядоченные кварталы жителей среднего класса на окраинах. Такая же вонь гниющих водорослей с восточного побережья, с гниющими каркасами старых зданий, торчащими из мутной воды, словно ребра какого-то длинного, мёртвого морского чудовища.