— Да. — Ваня ответил срывающимся голосом. — Очень. Никогда так не было. Они любого могут убить. Я понял.
— Ну вот и все. И забудь. Не сразу, а потом забудешь. — Морошкина все-таки оторвала Ванины руки от его судорожно трясущегося лица, посмотрела в его заплаканные глаза и стала их нежно целовать. Она аккуратно сняла с него халат и накрыла его напряженные плечи одеялом. — Ты меня подождешь минутку? Я только в ванной порядок наведу и вернусь. Посиди пока, остынь после купания.
Ваня послушно остался на своем месте, проводил взглядом Софью, потер глаза, оглядел комнату и, потянувшись, прилег.
Когда Соня вернулась в комнату, ее гость лежал на животе, раскинув по дивану длинные руки. Морошкина подумала, что он, может быть, смущен и притворился спящим, чтобы отдать женщине всю активность в их интимной встрече. Они так давно не были вместе, что Ваня, наверное, не очень в себе уверен и думает, что Софья сможет сама начать ласки, а он пока будет лежать себе и выжидать момент, когда будет удобней проснуться.
Очень тихо зазвонил телефон, вернее, издал звук, напоминающий осторожное постукивание пальцами. «Отчего так тихо? — удивилась Морошкина, но тут же спохватилась: — Я же сама убавила громкость до минимума, когда готовила постель».
— Але, — шепотом произнесла Софья.
— Морошка, ты извини, что я так поздно. У тебя все в порядке? — раздался участливый голос Весового.
— Да, все более-менее, спасибо; вчера была у Паши, — скоро, наверное, на выписку. Слава Богу, что ему ничего не задело! — Женщина подумала и добавила: — Хорошо, что тогда оказался рядом.
— Да я-то что, Соня? Я-то как раз и недосмотрел, не спрогнозировал все варианты! — Стас, как всегда, очень громко говорил, и Морошкина закрыла ухо прядью волос и уже потом приложила трубку. — Были бы у нас спецсредства, этого бы скорее всего не произошло!
— Ну зачем так себя винить? Я, извини меня, сама все-таки майор милиции и прекрасно понимаю, что тогда ты сделал все, что мог. — Соня услышала, как во сне застонал ее юный гость, и тревожно посмотрела в его сторону, но он лишь перевернулся на спину и сбросил с себя одеяло. «Обнаженный подросток в постели майора милиции! Соня, ты сошла с ума!» — Стасик, ты мне лучше скажи, как там у вас на заводе? Я тут уже по телевизору насмотрелась на последствия войны между группировками, как это пока называют журналисты. А что на самом деле? Много стреляют?
— Да ты знаешь, уже отстреляли. Нас-то сюда десантировали для помощи милиции, а сами бы и не полезли: Плещей обычно в политику не лезет. А это все, на мой взгляд, игры олигархов, очередной виток переделки того, что они называют «обломки социализма». Извини, я тебе, кажется, уже говорил, что меня сегодня вечером пригласили выступить в клубе «Вечная мерзлота». Все это состоится. Так что, если сможешь, приходи. Ладно? И воспитанника своего бери, пусть посмотрит. — Весового вдруг стало плохо слышно, очевидно, он закрыл трубку, а сам начал с кем-то переругиваться, потому что до Морошкиной доносились только неясные звуки. — Сонь, ты извини, я тебе потом перезвоню. Я сейчас уже освобождаюсь. А вообще, нам с тобой очень надо поговорить. Вдвоем. Но это только после разговора с другими людьми. Я никогда бы не подумал, что всех нас так закрутит. Пока! До связи!
— До связи, Стасик! Береги себя! — Морошкина положила трубку. — Спаси нас и сохрани Господь! Прости, Господи, меня грешную!
Женщина подошла к дивану и села на его край, стараясь не потревожить своего «трудного» подростка, если он действительно успел так крепко уснуть. Она стала внимательно рассматривать представленные ее взору части тела, на котором, словно в подробном жизнеописании, запечатлелись все беды и невзгоды Ивана Ремнева. Магнитола, которую Паша обычно брал с собой на работу, озвучивала сцену одним из последних весенних хитов:
Ваня, словно повинуясь мыслям ласкающей его своими глазами женщины, с жалобным стоном перевернулся на спину. «Он такой хитрец, или ему что-то такое приснилось?» — подумала Софья и поняла, что она себя больше не контролирует…