— Ты мне можешь честно ответить на один вопрос? — Кумирова встретилась с темными глазами своего мужа. — Если не можешь, не отвечай, ладно?
— Попробую. — Кумиров поводил бокалом перед своим носом, расширил ноздри и склонился над сидевшей в глубоком кресле женой. — А что тебя, лапушка, интересует?
— Ты сам когда-нибудь убивал? — Женщина отвела глаза и сосредоточила свое внимание на желтоватом напитке. — Ты понимаешь, что я имею в виду не тушканчиков и даже не лосей.
— Давай я тебе на это отвечу несколько позже, хорошо? — Игорь Семенович протянул руку к жене, и их бокалы соприкоснулись, издав короткий высокий звон. — А сейчас давай действительно выпьем. Я повторяю: за наше взаимопонимание. Тост принят?
— А как его не принять? — улыбнулась Клеопатра и поднесла бокал к крупным, слегка капризным губам.
Глава 27. Группа быстрого реагирования
Ребята его часто просят: «Ерема, расскажи, как это было!» Или уже во время повествования: «А что этот-то, прохиндей, как он базарит? Ну изобрази, если тебе не напряжно!» И он рассказывает и изображает. Вначале, конечно, кокетничает, хотя подобные заявки каждый раз ему определенно льстят. Особенно Еремею нравится, как в финале его приколов мужики ржут, будто мерины, да так, что даже не могут остановиться. Прямо до обоссачки!
Раньше его удивляло то, что бойцы сами не только не умеют передразнить чью-нибудь речь или манеры, но даже никогда толком не могут запомнить, что творилось в офисе, а что — на объекте или в каком-нибудь кабаке. Позже Уздечкин понял, что они (а скорее, он) иначе устроены и воспринимают мир несколько проще.
Но вот когда их вызванивали для отправки на судостроительный завод, Еремей подумал, что, возможно, в этот кон про их приключения поведает какой-нибудь иной сказитель. Правда, так случалось и раньше, когда начальство или они сами нагоняли на себя жути, а позже оказывалось, что их очередная эпопея достойна лишь циничного осмеяния. Во всяком случае, вопреки приметному хмелю он явственно различил и запомнил повторение слова «война», которое для большинства охранников, несмотря на их очевидную молодость, было не пустым звуком.
В этот раз все, кажись, действительно предстояло по-настояшке. Загубин по прозвищу Нашатырь, привычно хлопая, как кукла, крупными, вызывающе морщинистыми веками и периодически втягивая скопившуюся слюну, поведал им со свойственной ему загадочностью и бессвязицей о том, что кого-то из руководства завода имени Немо то ли сожгли, то ли распилили, кого-то похитили, а кого-то шантажируют на крупную сумму.
— Идет война, простите меня, наших народившихся на ниве перестройки олигархов за место под солнцем. — Начальник отдела кадров частного охранного предприятия «Девять миллиметров» в очередной раз стукнул друг о друга пушистыми пшеничными ресницами. — Ситуация усугубляется предвыборной гонкой оружия массового уничтожения, то есть депутатов в кандидаты, и наша, то бишь ваша задача, каждого из сотрудников означенной охранной фирмы, состоит на сегодняшний и позавчерашний день в том, чтобы обеспечить надежный заслон проникновению криминальных структур на рынок инвестиций и в соответствующие эшелоны власти. Вот такая, простите меня, на истекающий момент ситуевина. Скоро подъедет Тимур Асбестович, и мы на двух единицах транспорта отправимся на объект. У меня все. Вопросы есть?
Нестор Валерьевич изобразил двойной хлопок веками и замер, жировой зоб на его шее расслабился и отвис, ритмично колыхаясь, словно камертон его сурово нарушенного обмена веществ. Загубин стал похож на зубастое пресмыкающееся. Брюквенный цвет его лица сменился на морковный, он приоткрыл весьма объемный рот и срыгнул. Вопросы, как всегда, не прозвучали, потому что их было бесполезно задавать.
Никто из бойцов фирмы ничего не понял, но всем стало ясно, что на заводе идут крутые разборки и шеф из каких-то своих соображений (а как же иначе?) решил туда направить несколько толковых ребят.
Шестеро бойцов вывалили из офиса во двор-колодец и в ожидании отправки разбрелись по нетронутым собачьими экскрементами участкам. Они курили, обменивались односложной информацией и пространными матерными композициями.
Еремей уже не раз поражался несуразности телосложения своих коллег. Их фигуры словно были укомплектованы из разных наборов туловищ, конечностей и голов. Глядя на них, Уздечкин вспоминал книжку, с которой играл в детстве. В ней на каждой странице было изображено по одной фигуре: матрос, школьница, летчик, чабан. Все внутренние страницы были поперек разрезаны на три равные части. За счет их неравномерного перелистывания у летчика могло появиться тело школьницы, а ноги футболиста. Наблюдая за коллегами, Еремей обычно прикидывал, как бы он перекроил их фигуры, если б имел некую сверхъестественную власть.