— Катастрофа, — сказал тот, с одного взгляда определив состояние книги.
— Сумеет ваш человек реставрировать её?
— Трудно сказать… Кожа потрескалась, некоторые страницы загнулись, а переплёт истрепался донельзя.
— Подозреваю, что на чердаке, где она валялась, текла крыша, — как бы между прочим заметил покупатель.
— Вот оно что! — «Настолько важна эта информация?», — спрашивал глазами Кули. — Преступная небрежность, — сказал он.
— Я не вижу другого объяснения, — пожал плечами покупатель.
— Посмотрим, что можно будет сделать. Он ведь не чудотворец, знаете ли. «Настолько это важно?» — Кули опять взглянул на покупателя.
— Я понимаю. И всё же постарайтесь, — сказал тот. «Да, это очень важно» означал этот ответ.
— Конечно, сэр, — Кули открыл стол и вытащил ящичек с наличными.
Этот покупатель всегда платил наличными. Само собой. Он достал из кармана бумажник и отсчитал пятьдесят фунтов. Кули пересчитал деньги, потом положил книгу в картонную коробку и перевязал её шпагатом. Никаких тебе целлофановых мешочков. Продавец и покупатель обменялись рукопожатием. Сделка состоялась.
Покупатель сперва направился к Пикадилли, потом свернул направо, по направлению к Грин-парку, а затем — к дворцу.
Кули вытащил из книги конверт и сунул его в ящик стола. Внеся соответствующую запись в конторскую книгу, он позвонил своему агенту в бюро путешествий и заказал билет, сказав, что ему нужно срочно в Корк, где у него встреча с перекупщиком редких книг. Ему и в голову не пришло заглянуть в конверт. Это его не касалось. Чем меньше знаешь, тем лучше — на случай ареста.
Кули натаскивали профессионалы, и прежде всего ему втолковали правило о том, что знать надо лишь то, что нужно. Он должен был передавать секретную информацию, и обязан был знать, как это надлежит делать. Но ему вовсе не нужно было знать, какого рода эта информация.
— Добрый день, доктор Райан.
Голос был типично американским, с бостонским выговором, вполне памятным Джеку ещё со студенческих лет. Приятно было слышать этот выговор. Его обладателю было за сорок, он был атлетического сложения, с чёрными волосами, уже поредевшими. Под мышкой у него была коробка с цветами. Кто бы он ни был, дверь ему открыл стоявший в коридоре полицейский.
— Добрый день. С кем имею честь…
— Дэн Мюррей. Юрисконсульт при посольстве. ФБР, — объяснил он. — Прошу прощения за то, что не мог прийти раньше — слишком был занят.
Мюррей показал своё удостоверение полицейскому, замещавшему Тони Вильсона, у которого был выходной. Полицейский, извинившись, удалился. Мюррей уселся на его стул.
— Выглядите хорошо.
— Вы могли оставить цветы в проходной, — сказал Райан, рукой обведя палату. Как он ни отбрыкивался от цветов, их было полным-полно — из-за них почти и стен не было видно.
— Ага, так я и предполагал. Как тут кормёжка?
— Больница есть больница.
— Это я тоже предполагал, — Мюррей развязал красную ленту и открыл коробку. — Как насчёт гамбургера с жареной картошкой?
Джек рассмеялся и тут же потянул к себе пластмассовую тарелку со всей этой вкуснятиной.
— Я тут уже три года, — сказал Мюррей. — Время от времени я заскакиваю в забегаловки, где тебя обслуживают сходу — чтобы напомнить себе, откуда я родом. От баранины ведь устаёшь. Хотя здешнее пиво вполне ничего. Я бы захватил с собой пивка, да… вы же знаете.
— Я вам обязан по гроб жизни, Мюррей. Даже и без пива.
— Дэн.
— Джек.
Джека одолевало искушение наброситься на гамбургер, как волк, пока не заявилась медсестра и не учинила скандал.
— Местные говорят, что вы побили все рекорды скорости с выяснением моей личности.
— Ничего особенного. Между прочим, вам привет от посла. Он тоже хотел зайти, но у них сегодня вечером большой приём. И мои друзья из соседней комнаты тоже шлют вам привет.
— В каком смысле «из соседней комнаты»?
— Те, на кого вы никогда не работали, — агент ФБР поднял кверху брови.
— А-а, — Джек проглотил несколько ломтиков картофеля. — Откуда, черт побери, выплыла эта история?
— Из Вашингтона. Один репортёр пригласил на ленч одного помощника одного деятеля — неважно какого. Они ведь все болтуны. Очевидно, он запомнил ваше имя по какому-то рапорту и не мог заткнуть своё поддувало. Из Лэнгли меня просили передать вам, что они извиняются. Я видел все это по телику. Вы неплохо отлаивались.
— Я говорил лишь правду. Почти. Все мои чеки шли через «Майте Корпорейшн».