— Именно! Следовательно, вы не знаете? — вскинулся Аткинсон.
— Когда я увидел вашего подзащитного, сэр, он обегал машину. Если он был на тротуаре, а потом успел подобрать пистолет и обежать машину… для этого ему надо было бы быть олимпийским чемпионом по спринту.
— Мы этого не можем знать. Это опять ваше предположение. Ведь сами вы реагировали на ситуацию молниеносно, не так ли? Вы реагировали так, как вас тому обучали в морской пехоте, ни на минуту не задумавшись, не дав себе труда оценить положение. Вы не задумываясь ринулись в битву, напали на моего подзащитного, сбили его с ног и затем пытались убить его.
— Нет, сэр, я не намеревался убивать вашего подзащитного. Я уже… «Тогда почему ты стрелял в беззащитного человека, уже лежавшего без сознания?»
— Ваша светлость, — встал прокурор, — этот вопрос уже задавался.
— Свидетель может ответить, предварительно обдумав свой ответ, — с нажимом сказал судья. Никто не сможет сказать, что суд шёл не по правилам.
— Сэр, я не знал, что он был без сознания, и тем более не знал, когда он вскочит на ноги. Так что я выстрелил, чтобы обезвредить его.
— Я уверен, что так говорили и в той деревне во Вьетнаме, где…
— Я вас понял, сэр, но там морских пехотинцев не было, — отрезал Райан.
— Не нервничайте, — улыбнулся ему адвокат. — Я думаю, что вас там натаскивают умению хранить самообладание и спокойно реагировать на кровь. Наверное, и вас этому обучали…
— Нет, сэр, не обучали — «Он тебя нарочно драконит, Джек», — сказал себе Райан. Он достал носовой платок и высморкался. Два глубоких вдоха помогли успокоиться. — Прошу прощения, но местная погода наградила меня насморком. То, что вы только что сказали… Если бы в морской пехоте учили такого рода вещам, об этом уже давным-давно прокричали бы во всех газетах. Не говоря уже о моральной стороне дела, я скажу вам, мистер Аткинсон, что в морской пехоте понимают, что такое общественное мнение и как важно не уронить себя в его глазах.
— Неужели? — пожал плечами адвокат. — А как насчёт Центрального разведывательного управления?
— В каком смысле?
— Как насчёт сообщений газет, что вы работали на ЦРУ?
— Сэр, я получал деньги от правительства США, — сказал Джек, осторожно выбирая слова, — только в военно-морском министерстве: когда служил в морской пехоте, и позже — собственно, теперь — за то, что преподаю в Военно-морской академии. Я никогда не состоял на службе ни в каком другом правительственном учреждении. Точка.
— Значит, вы не агент ЦРУ? Напоминаю, что вы тут принесли присягу.
— Нет, сэр, я никогда не был агентом. Я не работаю на ЦРУ.
— А что же газеты?
— Боюсь, что об этом вам надо спросить репортёров. Я не знаю, откуда они это взяли. Я преподаю историю. Мой кабинет расположен в Лихи-холл, на территории Военно-морской академии. Оттуда до Лэнгли далеко.
— Лэнгли? Значит, вы знаете, где находится ЦРУ?
— Да, сэр. Однажды я там даже читал лекцию. Ту же самую, что месяцем раньше прочёл в военно-морском колледже в Ньюпорте, Род Айленд. Моей темой была природа принятия тактических решений. Я никогда не работал на Центральное разведывательное управление, но я действительно один раз был там с лекцией. Возможно, что отсюда и пошли все эти сообщения.
— Я думаю, вы лжёте, сэр Джон, — заметил Аткинсон. «Не полностью, Чарли», — мысленно парировал Райан.
— Что вы думаете, сэр, это ваше дело. Я же всего лишь правдиво отвечаю на ваши вопросы.
— И вы никогда не писали официального доклада под названием «Агенты и разведывательные органы»?
Райан заставил себя быть спокойным. «Откуда ты это раскопал, Чарли?» Он ответил, с величайшей осторожностью выбирая слова:
— В прошлом году, сэр… точнее — прошлым летом одна частная фирма, выполняющая правительственные заказы, предложила мне контракт на работу в качестве консультанта. Это «Майте корпорейшн». Работа носила секретный характер и никакого отношения к разбираемому здесь делу не имеет".
— Никакого? Почему бы этого не решить присяжным заседателям?
— Мистер Аткинсон, — устало спросил судья, — вы считаете, что работа, когда-то выполненная свидетелем, имеет прямое отношение к разбираемому в суде делу?
— Я думаю, ваша светлость, что, возможно, нам придётся это установить. Я уверен, что свидетель вводит суд в заблуждение.
— Хорошо, — сказал судья и повернулся к Райану. — Доктор Райан, имеет ли выполненная вами работа какое-либо отношение к убийству в Лондоне или к каким-либо лицам, причастным к данному делу?
— Нет, сэр.
— Вы в этом полностью уверены?
— Да, сэр.
— Являетесь ли вы сейчас или были ли когда-нибудь служащим какого-либо американского разведывательного учреждения или агентства безопасности?
— Правительству США я служил только будучи в морской пехоте, сэр.
— Напоминаю вам, что вы дали присягу и должны говорить только правду. Ввели ли вы суд в заблуждение в какой-то мере?
— Абсолютно ни в какой, сэр.
— Благодарю вас, доктор Райан. Я полагаю, что с этим вопросом теперь всё ясно. Мистер Аткинсон — ваш следующий вопрос, — повернулся он к адвокату.
Аткинсон наверняка был разозлён, но — отметил Райан — и виду не показал.
«Интересно, — подумал Джек, — кто его консультировал насчёт меня?»
— Вы сказали, что выстрелили в моего подзащитного только для того, чтобы он не встал с земли?
— Ваша светлость, — поднялся прокурор. — Свидетель уже…
— Если мне будет позволено задать следующий вопрос, — вежливо прервал его Аткинсон, — то все дело прояснится.
— Продолжайте, — сказал судья.
— Доктор Райан, вы сказали, что стреляли в моего подзащитного для того, чтобы он не поднялся с земли. В американской морской пехоте учат стрелять, чтобы обезвредить или чтобы убить?
— Чтобы убить, сэр.
— И вы утверждаете, следовательно, что поступили наперекор тому, чему вас учили?
— Да, сэр. Это же ясно — я ведь был не на поле боя, а на городской улице. У меня и в мыслях не было убивать вашего подзащитного. — «Лучше бы было, тогда, вероятно, не пришлось бы мне здесь маяться», — подумал Райан, в то же время озадачась вопросом, действительно ли он этого бы хотел.
— Значит, сперва вы действовали в соответствии с тем, как вас учили, но потом, секунду-другую спустя, вы уже действовали вопреки тому, чему вас учили? И вы полагаете, что мы тут должны поверить этому?
Аткинсону наконец удалось сбить с толку Райана. Джек теперь совершенно не понимал, куда тот гнёт.
— Я не думал об этом в таком плане, сэр, но, пожалуй вы правы, согласился он. — Именно так оно все и было.
— А потом вы, подкравшись из-за машины ко второму человеку, пристрелили его без всяких размышлений. В этом случае ясно, что вы вновь действовали согласно усвоенным в морской пехоте навыкам — стрелять, чтобы убить. Не находите ли вы тут некое противоречие?
— Нисколько, сэр, — покачал Джек головой. — Всякий раз я действовал… действовал так, как мне представлялось необходимым применительно к конкретным обстоятельствам.
— Я думаю, вы, сэр Джон, заблуждаетесь. Я полагаю, что вы и в том, и в другом случае действовали так, как и свойственно действовать нерассуждающему офицеру американской морской пехоты. Вы сломя голову ринулись в ситуацию, о которой не имели никакого представления, напали на невинного человека, а затем пытались убить его, хотя он без сознания лежал на земле. Затем вы хладнокровно убили другого человека, даже не попытавшись обезоружить его. Вы и понятия не имели о том, что там на самом деле происходило, не так ли?
— Так как же я, по-вашему, должен был действовать… в случае того, второго?
Аткинсон тут же воспользовался его промахом.
— Вы только что сказали суду, что всего лишь хотели обезвредить моего подзащитного. Хотя на самом деле намеревались убить его. Как вы хотите, чтобы мы поверили вам, если ваш следующий шаг не имел ничего общего со столь миролюбивым намерением?
— Сэр, ведь у того человека, Маккрори, в руках был АК-47. Идти с пистолетом против автомата.