— Лиза, бейби! — выкрикнул фотограф на ломаном английском языке. — Больше радости!
Актриса послушно растянула ярко накрашенные губы в фальшивой улыбке, и от старания свело челюсть.
— Обними ее! — приказал певцу креативный директор модного мужского журнала, заказавшего фотосъемку.
Ради хорошей обложки Кошка выгнулась и прижалась к сексапильному певцу, лопатками ощущая твердые, подкаченные мускулы. От неудобных туфель у блондинки горели ступни, а движения выходили неловкими, как у новорожденного олененка. Парень с подозрительной готовностью устроил горячие ладони на плоском животе экс-подружки.
— Расслабься, Вестич, — пробормотал певец ей на ухо, приятно щекоча шею мятным дыханием. — Нас фотографируют, а не расстреливают.
Ей-богу, лучше бы ее пристрелили! Девушка чувствовала себя настоящей старухой, ныла поясница, трещала голова, а в душе царапало от беспокойства. Как расслабиться, когда на другом конце города проходил суд над ее кузеном?!
Вообще-то, известный певец был неплохим парнем, в перерывах между гастролями делал забавные попытки позаботиться о Лизе и даже нравился капризной актрисе, но в том-то и заключалась проблема. Слово «любовь» отсутствовало в лексиконе Кошки. Она взрослела калекой, лишенным чувств, пустым сосудом, не лучше жестяной банки, а потому тепло, рождающееся при взгляде на парня, вызывало в ней панику.
— Перерыв! — Она отбросила руки партнера и поковыляла с белого фона, нещадно загребая каблуками пол. К актрисе немедленно подлетела стайка стилистов, похожих на милых экзотических пташек, и одновременно защебетала какие-то непонятные слова на своем «гламурном» языке. Визажист, нежный юноша в чрезвычайно узких брюках, мимоходом промокнул лоб Кошки пуховкой и ловко юркими пальчиками поправил выбившуюся прядку платиновых волос.
— Милочка, ты настоящая красотка, — прострекотал он, растягивая гласные, и, возведя глаза к потолку, прижал кулачки к впалой груди. — Но я и не догадывался, что ты носишь контактные линзы.
— Какие к чертям собачим линзы? — раздраженно буркнула та.
Тут люди, сгрудившиеся у большого компьютерного монитора, куда напрямую с фотокамеры передавались отщелканные кадры, расступились. С экрана, мягко и загадочно, улыбалась незнакомка с потрясающими ярко-синими глазами. Лицо не просто поражало красотой, а завораживало изысканностью тонких черт. Лиза едва узнала саму себя, и у нее болезненно сжался желудок. В висках застучала кровь.
— Мне надо позвонить! — выпалила Кошка…
Стоя в темном, стылом коридоре перед закрытой дверью, откуда доносилась резкая музыка, девушка судорожно курила и беспрерывно звонила братьям. Оба номера переключались на автоответчики, линия в Гнезде не работала. Лизу охватывало отчаянье.
Снова прослушав короткое приветствие Филиппа, она сделала глубокую затяжку едким сигаретным дымом, разрывавшим легкие, и процедила сквозь рвущийся наружу кашель:
— Фил, у меня есть новости. Очень плохие новости! Ко мне вернулся гребаный колдовской дар! Не знаю, что у вас там происходит, но умоляю, останови это! Я не желаю быть ведьмой!
Оставив сообщение, актриса судорожно всхлипнула. Прислонившись спиной к ледяной кирпичной стене, Елизавета Вестич бессильно осела на пол и, прикусив губу, беззвучно зарыдала.
Она хотела плакать, пока еще могла.
* * *Трупы убитых брата и сестры, наконец, увезли, но в выстуженном холле по-прежнему витал тяжелый запах крови и сладковатых курений. По первому этажу сновали незнакомые люди, следователи и инквизиторы, переместившиеся в Гнездо по приказу Верховного судьи. Семье, пребывавшей в шоке от последних событий, не давали ни минуты покоя.
Филипп заглянул в библиотеку. В глубине сумрачной комнаты, за большим письменным столом, перед открытой бутылкой с виски сидел сводный брат. Он оторвался от созерцания нетронутого стакана с алкоголем и перевел тусклый взгляд на гостя.
— Саша где? — коротко спросил Фил, зная, что Хозяин при желании мог легко определить местонахождение любого человека в особняке.
— Не знаю, — тихо вымолвил блондин. — Выпьешь со мной?
Поколебавшись, Филипп плотно закрыл дверь. Голоса, звучавшие в холле, притихли, доносился лишь неразборчивый гул, да кто-то все время стучал в стену. Складывалось ощущение, что Гнездо превратилось в семейное общежитие, где соседи назло друг другу вели бесконечные ремонты.
— Стакан не особо чистый… — пробормотал Зак, едва заметным движением руки заставляя бутылку подняться в воздух и плеснуть в грязный стакан виски.