— Верочка! — Впорхнув в прихожую, Лиза тепло расцеловалась с маманей.
Следом раздался возбужденный басовитый голос:
— Лизонька здесь?! — И вот папа в разъехавшемся на животе домашнем халате, позабыв про головную боль, вывалился из гостиной.
Без преувеличений, отец обожал высокую платиновую блондинку с лицом капризного ребенка и в тайне (как будто никогда не видел себя самого в зеркале) недоумевал, почему его ребенок уродился рыжеволосым и конопатым.
Девушка испуганно попятилась от надвигающегося усатого гиганта, но так и не сумела избежать медвежьих объятий.
— Отлично выглядишь, — пробормотала она сквозь зубы, похлопав отца по круглому плечу.
Долгие годы колдовской дар истреблял в девушке настоящие эмоции. Она научилась ловко обманывать окружающих и исключительно талантливо изображать живые чувства. Так что сейчас, будучи обычным человеком, Лиза мастерски притворялась милой. Не зря к ней привязалось шутливое прозвище Кошка — никогда не догадаешься, о чем она на самом деле думает.
— Костик, — забранилась мама, видя смущение гостьи, — ты задушишь девочку!
— Она, вон, какая крепкая! — Родитель с довольным видом сжал Лизины плечи, и актриса выдавила жалобную улыбку. — Ты приехала за Сашкой вместо братца?
— Знаю, птичка, я не та, кого ты рассчитывала увидеть, — приподнявшись на цыпочках, Лиза выглянула из-за отцовского плеча, — но он попросил доставить тебя в лучшем виде. Говорю сразу, за услугу мне обещан новый Мерседес.
— Ты умеешь торговаться, — присвистнула я, стараясь не показывать огорчения. — Объяснения, почему он сам не приехал, оплачены?
— Нет, — цокнула языком Лиза, — спросишь его лично.
Мама бросила на меня сочувственный взгляд и из деликатности утащила отца, готового разразиться градом неловких вопросов, в гостиную. Из комнаты донеслось его недовольное бормотание — похоже, папаня костерил сбежавшего кавалера.
— А ты уже собрана? — Актриса многозначительно оглядела мои домашние шорты, футболку с рожицей Микки Мауса и узел рыжих волос. — Это, конечно, твое дело…
— Сейчас переоденусь, — тяжело вздохнула я. Признаться, от категоричного отказа, ехать на ведьмовскую вечеринку, меня удержала исключительно тоска по имениннику.
Приведя себя в порядок, я бросила в лакированный клатч ключи и мобильный телефон. Помялась, и все-таки прихватила купленный браслет. Хотелось надеяться, что Филипп просто вспылил и сгоряча отказался от подарка.
* * *Крошечный кабриолет бодро пересекал улицы города. За окном проплывали районы, заснеженные проспекты. Едва передвигаясь по дороге и задерживая движение, чистили снег неповоротливые грузовики. В салоне играло радио, доносилось довольное урчание спортивного двигателя. Лиза не гоняла на бешеных скоростях, но все равно я чувствовала себя неуютно, когда за рулем сидел кто-то другой, а не Филипп.
— С Филиппом что-то происходит, — прервала я задумчивое молчание. Кошка покосилась на меня, но не ответила.
— С ним произошла Снежана, — наконец, произнесла актриса.
— И что это значит?
— Фил забрал у Малышки дар.
— Он упоминал какой-то кровавый обряд.
— Ритуальное убийство, — с неохотой пояснила Лиза. — Знаешь, не каждый способен всадить нож в девочку, которая выросла на его глазах, а потом жить, как ни в чем не бывало.
— Теперь понятно, почему Зак спрашивал, как прошло убийство! — вырвалось у меня. Невольно пальцы с силой сжали клатч на коленях.
— Нашему красавчику не помешает рот зашить! — проворчала актриса. — Верховный судья устроил аттракцион невиданной щедрости и решил, что Сила должна остаться у Вестичей. Фил был вынужден починиться, чтобы не навредить семье. Такая вот паршивая политика и система выживания.
— Верховный судья, ведь, настоящий отец Филиппа?
В голове не укладывалось, что по приказу родителя сын фактически превратился в убийцу. Подобная жестокость отца могла сломать любого, даже сильного духом, человека, и разбудить спящих в душе демонов!
— О, да! — иронично хмыкнула Кошка. — И у них очень теплые родственные отношения. Настолько теплые, что братец не желает слышать имени папаши. Даже не позволил позвать Роберта на шабаш.
— Я бы тоже не позволила, — буркнула я, отворачиваясь.
— Какая милая человеческая солидарность, — с ехидцей пробормотала актриса, сворачивая с шоссе на неосвещенную проселочную дорогу.
Приглашенные на праздник гости уже собрались. На заснеженной обочине, рядом с каменным забором, выстроилась шеренга дорогущих автомобилей. Ворота были распахнуты настежь. Огромный особняк светился огнями, и во дворе толпились разодетые в пух и прах люди. В саду, у расчищенных широких дорожек, мерцали головки уличных фонариков, а голые ветви деревьев опутывали разноцветные гирлянды. Горели голубоватые контуры по краю крыши дома, отчего по фасаду разлетались зыбкие лучи.