Разоружение сделалось национальной страстью. Не обращая внимания на угрозу со стороны Гитлера, политики и широкая публика требовали не увеличения, а, напротив, сокращения расходов на вооружение. Черчилль высмеял всеобщие заклинания по поводу контроля над вооружениями, придумав детскую сказку, в которой медведи, носороги, львы и другие животные из зоопарка добровольно отказываются от своих зубов, рогов и когтей, сохраняя при этом взаимную враждебность. Но тут выясняется, что, даже и разоружившись, животные продолжают борьбу, используя все, что у них сохранилось.
Разоружение, естественно, влечет за собой умиротворение: в 1930-е годы в Британии было широко распространено убеждение, что, стоит бросить Гитлеру кость в виде Австрии и Чехословакии, он успокоится. Черчилль саркастически отзывался о политиках-примирителях, тех, кто «считает, будто у Англии не осталось надежды, будто она обречена» и кто в этой связи предлагает склонить голову перед Германией. «Дорогие немцы, добейте же нас в конце концов!» Черчилль разошелся не на шутку. «Я пытаюсь выработать более здравый подход». По мере того как англичан все больше охватывало благодушие и самодовольство, речи Черчилля звучали все резче и определеннее. Выступая в мае 1935 года в палате общин, он пытался разбудить своих коллег. «Сидя сегодня в этом зале, можно подумать, что угроза уменьшается. С моей точки зрения, как раз наоборот, она неуклонно подступает к нашим берегам, — мрачно заявил он. — Не отказывайтесь от надежды, но не закрывайте глаза на действительность».
Стороннему наблюдателю вполне могло показаться, что в 1930-е годы Черчилль пользовался не большим политическим влиянием, чем предыдущие пятнадцать лет. Власть-имущие его не любили, а общественное мнение по-прежнему не желало слушать.
. Однако же сам Черчилль по мере развития событий начал понимать, что на его стороне сильный союзник — правда. Да и мир благодаря политике Адольфа Гитлера двинулся в его сторону. Перевооружение, которое в 1920-е годы могло показаться безумием и паранойей, представлялось теперь разумным и, возможно, даже запоздалым шагом.
Наблюдая за тем, как Чемберлен ослабляет Англию, превращая ее во второстепенную в военном отношении державу, Черчилль, наверное, испытывал те же самые чувства, что сорок пять лет спустя Рейган, наблюдая за тем, как Картер ослабляет военную мощь Америки. Утешение же Черчилль — как и Рейган — находил в том, что у соотечественников наверняка скоро откроются глаза и они прислушаются к голосу разума.
Финальный шаг на пути примирения был, как известно, сделан в Мюнхене, куда Невилл Чемберлен отправился, чтобы хоть как-то договориться с Гитлером и избежать войны. Пацифист по натуре, он был потрясен демонстрацией военной мощи, которую устроил для него немецкий диктатор. Уступив требованиям Гитлера передать ему большую часть Чехословакии, Чемберлен вернулся домой с зонтиком под мышкой и заявил, что достигнутые в Мюнхене договоренности обеспечивают «мир нашему времени».
Лондон шумно, с облегчением вздохнул. Биограф Черчилля Мартин Гилберт описывает восторженный прием, который оказали премьер-министру соотечественники: «Целых пять дней после возвращения Чемберлена из Мюнхена люди не могли прийти в себя от радости. Газеты захлебывались в комплиментах».
Но Черчилль был далек от эйфории. Осудив Мюнхен как «полную и безоговорочную капитуляцию», а также «колоссальную катастрофу», он призвал к формированию правительства национального единства, которое будет противостоять нацистской угрозе. «Разделение Чехословакии под давлением Англии и Франции, — решительно заявил он, — граничит с полным смирением западных демократий перед лицом нацистской угрозы… Ни мира, ни безопасности [такая политика] Англии и Франции не принесет. Напротив, она поставит обе эти страны в еще более слабое и опасное положение».
Когда немцы (что было нетрудно предсказать с самого начала) приступили вопреки мюнхенским договоренностям к оккупации всей Чехословакии, стало ясно, что война не за горами. В конце концов Англия и Франция провели черту, дальше которой отступление невозможно: нападение Германии на Польшу будет означать мировую войну.