— Я… так долго не видел тебя, — Седрик коснулся губами курчавых локонов романки, пригибая к себе ее голову. — Ты не представляешь, до чего скучал. Едва дождался нашей встречи. Хорошо, что ты вернулась. И… и знаешь что я придумал пока… дожидался здесь? Скоро праздник. День Летних Бризов. Проведем его вместе на побережье? Никого не возьмем, даже Генриха и Ираику. Только ты — и я.
Марика неопределенно дернула плечом. Все еще рассерженная на его несдержанность, которая могла дорого ей стоить, она смотрела в сторону. Не было похоже, чтобы супругу удалось разбудить ее интерес.
Некоторое время про-принц ждал ответа. Потом нахмурился. Горечь поднялась в его душе с новой силой. Но он сделал очередную попытку решить происходящее между ними миром.
— Я давно хотел поговорить с тобой, жена, — Седрик запнулся, подбирая слова. — Прошло столько времени, но все равно до сих пор… Я хочу сказать… Почему ты… почему у нас все… так?
Он повернул голову романки за подбородок, заставляя смотреть на себя. Потом приблизил лицо и поцеловал ее искусанные губы. Равнодушие юной женщины подлило масла в огонь его досады.
— Проклятие, Марика! Мы женаты уже почти восемь лет! Почему… до сих пор всякий раз, касаясь твоего тела, я чувствую себя насильником? Когда ты, наконец, примешь меня?
Взгляд романки, ровный и отстраненный, словно между ними не было долгой разлуки, а горячие речи были обращены не к ней, окончательно разъярил Седрика.
— По-моему, ты специально играешь в… жертву… насилия, чтобы… да чтобы попросту досадить мне! Быть может, я за всю жизнь познал всего одну женщину — тебя, но… это не делает меня глупцом! Я чувствую, что тебе хорошо со мной! Ты выгибаешься и стонешь… когда не в силах сдержать себя. Эти стоны — не от боли. Чтоб меня разразило громом, если это не наслаждение! Тебе хорошо со мной, жена. Так было не всегда, но теперь тебе хорошо! Будешь это отрицать? Ответь мне! Ну! Я тебе приказываю!
Марика закусила губу. Ее лицо выразило замешательство, досаду — и вдруг порозовело. Всякое доводилось Седрику наблюдать у его супруги, но не смущение. В изумлении он едва не забыл о том, что задал ей вопрос.
— Ну!
— Нет, — проговорила, наконец, романка. И это было первое слово, которое он от нее услышал после полугодовой разлуки.
— Что — нет? — опешил Седрик, не понимая, к чему относился ответ женщины.
Марика дернула щекой.
— Забыл, о чем спрашивал?
Дагеддид озадаченно потер затылок свободной рукой. Он и вправду в пылу запальчивости забыл, как поставил свой вопрос, и к чему именно относилось женино «нет».
— В… в общем, ладно, — спустя некоторое время пробормотал он, в то время как Марика продолжала смотреть на него. Ничего похожего на интерес или прочие чувства в ее взгляде не было. — Я просто хочу… я уже говорил тебе, жена. Порой мне кажется, будто ты нарочно меня гневишь.
Прекрасная романка едва заметно хмыкнула. Седрик, впрочем, услышал.
— Ты… я знаю, ты меня не любишь. Но, проклятие, ты не первая женщина, которая пошла замуж без любви! Когда мой брат Генрих посватал жену его, Ираику, она вовсе была невестой другого… и готовилась к свадьбе. Но они соединились перед лицом Лея и теперь живут, как надлежит мужу и жене. И Ираика никогда…
Он умолк, сраженный внезапной мыслью. Потом медленно отодвинулся, по-новому оглядывая жену, словно стремясь разглядеть в ней то, чего раньше не видел.
— Ты ведь… Ты тоже была чьей-то невестой? И из-за нашей женитьбы не смогла выйти за другого? Ты… ты все еще его любишь? И потому ты так… ненавидишь меня?
Марика поморщилась, словно у нее разболелись зубы.
— Седрик, — воспользовавшись тем, что хватка мужа ослабела, раздосадованная романка вырвалась из его объятий. — Puto vos esse molestissimos! (Достал уже!) Вернулся из столицы, где в Сенате собирались правители всех провинций Рома. Видел самого императора, — она дотянулась до повешенного на край бадьи кожаного ремешка и принялась перевязывать волосы. — Но вместо того, чтобы выкладывать новости, городишь чушь, как баба. Хочешь поговорить — расскажи мне лучше о поездке.
Дагеддид стиснул пальцы на ее запястье. Обычно грубость жены странным образом отрезвляла его. Но не в этот раз.
— Я тебе приказываю, — раздельно повторил он, загоняя глубоко вовнутрь раздражение и острую ревность. — Ответь мне. Я… расстроил твою любовь с… с другим мужчиной?
Романка вдохнула сквозь зубы и принужденно мотнула головой.