Его невестка подняла бровь.
— Да, ни разу, — поймав ее недоверчивый взгляд, подтвердил Хэвейд. Взявшись за перстень, он задумчиво прокрутил его на пальце. — Они не приближаются к храмам, не носят знаков Светлого на груди и даже не делают охранных жестов. Однако тот странный волхв, что прибыл с ними… Мои соглядатаи так же, как и ты, ни в чем не уверены. Но все они убеждены — он маг. И не просто маг. Он у них вроде духовного отца. Только служит он не Лею.
— И не Лии, — Марика мрачно посмотрела в свой кубок. — Мне доводилось видеть служительниц Лии… с той стороны. Они… другие.
— Но кому-то манны все же поклоняются, — король с едва слышным стоном поднялся на ноги и, обойдя стол, отобрал у невестки бутыль, из которой она вознамерилась плеснуть себе в третий раз. — Тебе уже хватит. Седрик поделился желанием о новом ребенке. Если так, не стоит пить слишком много.
Принцессу передернуло. Но она без лишних слов отдала бутылку.
— Я понимаю, что твоего желания на это он не спросил.
— Он спросил, — Марика с силой провела ладонью по лицу, стирая застывшее на нем выражение бессильной ярости. — А что толку? Твой сын видит в беременности единственный повод на законных основаниях отказать до-кайзеру Титу Клавдию в моем визите. Ты… поговори с ним, король! То, чего он хочет… я… этого… не желаю.
Хэвейд вернулся к себе за стол и вновь уложил больные ноги на мягкий табурет.
— Прошло восемь лет, — он переменил положение в кресле, изыскивая для себя возможность усесться и не чувствовать ломоты в костях. — Ты все еще не можешь смириться?
Марика мрачно посмотрела в пустой кубок и поставила его на стол.
— Не в том дело, — она вновь провела ладонью по лицу. — Я… просто… это паршиво — чувствовать себя эдаким бурдюком на хилых ножках. Таскать в себе… отдуваться и… эти боли. А потом… когда оно созреет… — юная романка непроизвольно содрогнулась. — Проклятье, король! У Дагеддидов есть три наследника рода. Какой тьмы вам понадобился четвертый?
Хэвейд неопределенно пожал плечами. Принцесса едва слышно втянула воздух сквозь стиснутые зубы. В ее взгляде появилась горечь.
— Ты правильно говоришь — идет уже девятый год, — тише предыдущего проговорила она, опуская голову и закусывая красиво очерченную губу. — Восемь лет в женском теле, король. Это… действительно долго. Да, я смирился. Мое дело безнадежно. Ведьма мертва и мне никогда не вернуть… того облика, который был получен мной от рождения. Я не смогу получить освобождение и я… это принял. Но привыкнуть… не могу.
Хэвейд неслышно вздохнул. Прошло восемь лет с тех пор, как он узнал, что в теле его юной и прекрасной младшей невестки томится сущность воина-романа, который отчасти был проклят по его, Хэвейда, вине. Потому разговоры время от времени случались. То, что принцесса вновь дала увлечь себя такой беседой, говорило о необходимости для нее выплеснуть скопившееся на душе. По велению судьбы единственным, кто был посвящен в тайну несчастного романа, был сам король. И ради сохранения мира в собственном семействе и удерживания этой тайны, ему приходилось время от времени отрезвлять впадавшую в отчаяние принцессу, которая, вопреки разуму и проходящим годам, все не желала мириться со своей безнадежной участью.
— Кстати говоря, никогда не слышал истории, как тебя вообще угораздило попасться в такую ловушку, — меж тем раздумчиво проговорил король. Марика досадливо поморщилась.
— Основное ты знаешь. Я и мои люди охотились на эту ведьму. Она убила всех моих воинов, а меня… обратила вот в это… — романка забрала со стола кубок, посмотрела в него и поставила обратно. — Потом ведьма вынудила… твоего сына… потерять голову и… жениться на мне, чтобы досадить тебе за то, что ты пренебрёг ею. А потом ты сам заставил меня остаться при Седрике его… рабом… рабыней… проклятие, даже не знаю, как себя теперь называть! Другими словами, ты предал меня, когда я тебе доверился в надежде на помощь. Это все. К чему подробности?
— Ты намеренно упустила, что ведьме нужен был ребенок от тебя и моего сына, чтобы принести его в жертву хаосу. Ведь это было условием твоего обратного превращения, — Хэвейд опустил взгляд. Теперь он смотрел на перстень, который по-прежнему вертел на пальце. — Скажи… дочка. Ты не жалеешь о… сделанном тогда выборе?
Марика сузила глаза.
— Желаешь… поковыряться в… моей… душе?
Старый король качнул головой.
— Ответь на вопрос, — не поднимая взгляда, попросил он. Принцесса шумно вздохнула.
— Будь у меня выбор, я бы еще раз прищучил эту гадину. Все. Теперь я могу идти?