Шар вспыхнул с новой силой. Дожидаться, что там для меня приготовил Шторцен, я не стал. Перепрыгнув алтарь, я вытянул жертвенный клинок из груди Жанны. Прыгнувшую на меня химеру, я встретил ударом посоха, пришедшимся в ее раздутую голову. Тварь хрюкнула, удивленно завертев башкой. Я же воспользовался ее замешательством и, быстро сократив дистанцию, нанес несколько ударов кинжалом, метя в суставы конечностей. К сожалению, кожа твари оказалась необычайно прочной и лезвие оставило на ней лишь пару царапин.
Тварь быстро пришла в себя. Первый удар я успел отвести посохом, но второй – проморгал. Пронзительная боль резанула грудь – четыре рваные раны поперек груди стали быстро окрашиваться в алый цвет. Я отступил, попытавшись прикрыться посохом, от беспрерывно наседавшей на меня твари. Улучив момент, я присел на корточки и, воткнув конец посоха в пол, использовал его как рычаг, перекинув жутко визжащую химеру через себя. Пролетев полметра, она встретилась с рукотворным препятствием в виде стены и хорошенько об нее шмякнувшись, сползла на пол.
– Признаю, у тебя есть потенциал. Хеза убивала опытных воинов, а тут жалкий первокурсник.
Луч ослепительно белого света, ударивший из шара над головой Шторцена, за секунду преодолел пол зала – увернуться от такого было невозможно. Мне показалось, что в мою спину врезался таран. Сила удара была столь сильной, что меня подняло в воздух и со всего маху припечатало к алтарю.
– Видят боги, я хотел сохранить тебе жизнь. Но ты посмел поднять на меня руку. На меня – будущего повелителя мира. И за это ты заплатишь. Я буду убивать твоих прихлебателей у тебя на глазах, а потом скормлю тебе их внутренности. Или может, мне заставить тебя убивать их? Что скажешь, Илькар? Возможно, я даже после этого сохраню тебе жизнь.
Шторцен вновь разразился безумным смехом. Магические корни, защищавшие его испарились и он направился ко мне медленным шагом. С другой стороны, с пола, поднималась химера. Разбрызгивая слюну, она крутила своей раздутой головой, злобно таращась в мою сторону.
От удара у меня слезились глаза. Зрение двоилось и липкие капли крови стекали с рассеченного лба, заливая глаза и рот. Все тело, будто превратилось в один сплошной ушиб. Даже приподнять руку уже было грандиозным испытанием. Мышцы сокращались, тело простреливала адская боль. Совершив грандиозное усилие, мне удалось перевернуться на бок. Но на этом силы меня покинули, руки подогнулись и я безвольно упал на алтарь.
Шторцен медленно приближался ко мне, попутно что-то рассказывая, а может быть просто насмехаясь. Я не слышал. Головная боль была столь сильна, что окружающие звуки будто бы исчезли. Я внезапно совершенно точно осознал, что сейчас умру. Впервые в жизни я оказался на пороге смерти и совершенно точно это осознал. Эта мысль, казалось, пролетела свежим ветерком в моем сознании, изгоняя боль и отодвигая ее на задворки восприятия.
Только сейчас я вспомнил, где уже видел подобную магию. Во время ритуала пробуждения магия, вставшая стеной и не допускавшая мое сознание к источнику, была идентична той, что исходила из белоснежного шара над головой Шторцена. Отличие состояло лишь в том, что у этого психа она была в разы слабее, от нее не веяло той запредельной мощью, что я встретил во время ритуала.
Внезапно раздался жуткий треск, решетчатая дверь вылетела с петель, ударившись о пол с жутким грохотом. Олаф не твердой походкой вышел из своего узилища. Руки и ноги у него подрагивали, но короткий меч он сжимал твердо.
– Ну надо же! Как тебе удалось преодолеть действие наркотика? – Удивленно спросил Шторцен.
Он совершил фатальную ошибку, посчитав меня выбывшим из игры. Столь беспечно развернуться спиной к тому, кого ты загнал в угол. Будь у него хоть немного реального боевого опыта, он никогда бы не допустил подобной ошибки. «Магические кандалы» цепями ударили из моей раскрытой ладони и в мгновение ока опутали собой светящийся шар и визжащую химеру. Следом за заклинанием я, приподнявшись над алтарем, как копьем кинул посохом в Шторцена. Бросок вышел плохим, в последний момент рука дрогнула и вместо головы, куда я и целился, посох попал в грудь. Но и этого хватило, деревянная палка с округлым мощным набалдашником выбила из моего противника дух, заставив отступить на пару шагов, согнувшись в приступе боли.
На эту атаку, я потратил остаток своих сил. Болезненно откинувшись обратно на алтарь, я молил богов, чтобы Олаф успел добить этого психа. Попытавшись опереться на алтарь, чтобы приподнять голову, моя ладонь наткнулась на раскрытую книгу. Ту самую, из которой Шторцен, по его словам, черпал знания. Стоило мне лишь прикоснуться к обложке, как меня будто бы поразила молния. На мое сознание обрушился водопад картин прошлого и воспоминаний, совершенно незнакомых мне людей. И это были не воспоминания представителей дома Толитус. Это были представители моего дома, великого дома Лантир.