«Амор емин инфирмитатен».
Пароль для прохода в комнату на абсолютно незнакомом языке. Кто же мог его придумать? Вопрос остался без ответа.
Сложив бумажку, я сунула ее в карман и быстрым шагом вышла в коридор. Но только удалось запечатать дверь, как несколько резвых вампирш, пробежав мимо, едва не снесли своей прытью. Сознание тут же отметило, что это были совершенно не обремененные правилами этикета младшекурсницы. И в целом даже этот коридор оказался полной противоположностью мира демонов — вокруг стоял невероятный шум и не смолкали чужие разговоры.
Но если в общежитии мне повстречались лишь темные расы, то во дворе, за его мрачными стенами, в грудь ударила и чистейшая светлая энергетика. В горле застрял нервный смешок, а мои вчерашние мысли о более дружелюбных обитателях этого места вдруг стали реальными.
Здесь были и сатиры, и прекрасные феи, и зеленоватые каппы, и хихикающие русалки, и хмурые наяды — словом, все изобилие лесного народа. Первые устраивали показательные бои на рогах, вторые плели венки из полевых цветов, а третьи и вовсе плескались в большом шелестящем фонтане.
Некоторые темные тоже были не прочь порезвиться, но этим в основном занимались неугомонные оборотни. Остальные — от вампиров до эриний, либо с заносчивым видом отдыхали под зонтами, либо вели между собой сдержанные беседы.
Мечтая проскользнуть незамеченной, я поспешно направилась в сторону главного корпуса, как вдруг не одна пара глаз синхронно уставилась в мою спину. И столь повышенное внимание, к сожалению, было оправданным — демоны редко поступали в академию Мекхалека. Но вместо привычного откровенного любопытства чужие лица почти всегда искажали страх и неприязнь.
Это несомненно задевало, вот только мы никогда не просили трехмирного обожания. И если другие боялись — подобное отношение только лишний раз показывало наше превосходство.
Тихонько фыркнув, я невольно скривила губы.
Раздражение обжигающей волной хлестнуло по ребрам, вынуждая посильнее стиснуть зубы. Просто положить на все мандрагору! Просто быть выше этого!
Сверившись со стендом в главном холле, я легким шагом добралась до западной башни.
Дверь в библиотеку оказалась лишена пароля, и это было огромной удачей. Сознание не оставило мне ни единого шанса засыпать директора необходимыми вопросами, поэтому сегодня исследовать академию приходилось методом тычка в бездну.
Внутри, как и полагалось для помещения такого типа, было просторно — воздух оказался абсолютно сухим, а канделябры сияли ярче ночных звёзд. Высокие, от пола до потолка, стеллажи хвастались обилием книг, ненавязчиво приглашая окунуться в их удивительные миры.
Не удержавшись, я провела кончиками пальцев по одному из корешков, наслаждаясь шероховатостью и ощущая поток магии, пронизывающий всё тело.
— Вы подойдете к столу или нет?
Резкий, как яркая вспышка в ночи, громкий голос заставил ощутимо вздрогнуть. Забывшее об осторожности сердце едва не выскочило через глотку, но умение быстро возвращать самообладание выгодно его подстраховало. Взгляд поспешно метнулся к источнику звука, с размаху натыкаясь на худую зеленокожую гарпию. Сложив руки на груди, она около минуты всматривалась в мое лицо, после чего заученным движением поправила съехавшие на кончик носа очки-полумесяцы:
— Лина Дубровски? — хлестко выдала женщина. — Начальный курс? Направление Заклинателей?
Этот тон против воли заставил выпрямиться и отчеканить на солдатский манер:
— Так точно!
— И чего демонам не сидится в своем гнилом мирке? Все лезут и лезут, — вдруг запричитала женщина, от чего неприятный холодок ощутимо пробежал вдоль позвоночника. — Заполните данные и ждите.
Вздохнув, я с хмурым видом уставилась в ее удаляющуюся спину. Нужно было поискать бланк, а еще попутно успокоить вгрызающуюся в горло злость. Предвзятое отношение заставляло кровь бурлить в жилах, но все же оно не давало повода сравнять Мекхалек с землей. Куда правильнее было сосредоточиться на скором получении книг.
Краем глаза заметив необходимую стопку, я плавно взмахнула рукой и, отделившись от остальных белоснежных листков с разделением на небольшие графы, один из формуляров плавно лег на небольшой столик. На первой строке высветилось короткое приветствие, а неподалеку призывно располагался стаканчик со всевозможными карандашами, среди которых пальцы неожиданно схватили вивернский быстропишущий. Повинуясь тихому шепоту, он ловил каждое мое слово, послушно записывая его на листке.