1. Проверка на прочность
Ветер гудел в ушах, сливаясь в единую какофонию с ревом мотора.
Холодный шлем давил на черепную коробку, а тесные перчатки из-за вечных поворотов слегка натерли кожу. Но эта боль была приятной. В последнее время я чувствовала лишь полнейшую апатию и давящую на виски растерянность — потому ощутить что-то новое, даже негативное, было похоже на глоток воды после ста дней засухи. Необходимость, самая большая нужда, которую жизненно важно удовлетворить.
Пальцы сильнее вцепились в руль. По носу бил навязчивый запах сырой земли, а маленькие камушки гравия разлетались под колесами. Шел мелкий, почти незаметный дождь.
— Рабле! Рабле, прошу вас, не вырывайтесь вперед!
Недовольный крик Ганса со скоростью ветра врезался в спину. Дотошный до правил, главный среди элитных телохранителей, мужчина всегда призывал меня к дисциплине.
Но сейчас хотелось делать все наоборот. Безрассудно, от всей своей темной души, не задумываясь о возможных последствиях.
Мекхалек — промежуточный мир между Пандемониумом и Террой — пах свободой. Не километровыми обязанностями лидера, не сухими пергаментами с именами погибших солдат, не гневом помешенного на войнах отца.
Свободой!
И это опьяняло.
Как самый дорогой вишневый ликер без мерзкого привкуса спирта — приносящий лишь терпкую сладость и переплетающуюся с ней мягкую горечь.
Дав по газам, я с наслаждением зажала кнопку пространственного расщепления и исчезла в серебристой арке. Всклоки энергии запутались в волосах, мелкой крошкой оседая на плечах и лице. А полный радости крик заставил ночную птицу сорваться с насиженных мест. Потому что, черт возьми, сдержать его было невозможно. Сильнее надавив на педаль газа, я открыла еще с десяток пространственных арок, и вдалеке спустя мгновенье показались зачарованные готические ворота. Величественные — с острыми пиками, уходящими далеко в темное небо.
Резко затормозив лишь у самого забора, я ловко сняла шлем с головы и снова превратила его в полумесяц. Вблизи ограда оказалась еще выше, чем виделось издалека.
Будто в академии учились великаны. Но стоило взгляду зацепиться за небольшую калитку, как глупые ассоциации быстро испарились из разгоряченной головы.
Сопровождающие демоны-телохранители отставали всего на два перемещения, и уже через секунду окружили меня со всех сторон. Ловко спрыгнув со своего хронохода, худощавый Ганс с крайне недовольным лицом положил шлем на кожаное сиденье.
— Рабле! — прошипел он, сверкая маленькими глазками. — Ваша беспечность неприемлема! Мало того, что вы игнорируете мои просьбы, так еще и подставляете чужую спину под удар!
Демон сжал губы в тонкую линию, пригрозив пальцем:
— Скажите на милость, ради чего вы забрали еще один хроноход?!
Ганс, казалось, едва не плевался огнем, как самая настоящая саламандра. Обычно спокойное сухое лицо пошло складками, и я едва удержалась от того, чтобы не пошутить про крем от мимических морщин. Но затягивать подобное общение было глупо — ничего хорошего это не сулило.
Пригладив волосы ладонью, я окинула взглядом остальную процессию и поспешно слезла с хроника.
— Это была необходимость, — уклончиво ответила я, доставая из сиденья надежно припрятанный чемодан. — Не помню, чтобы обсуждала с тобой каждый свой шаг.
— Рабле, — безнадежно выдохнул Ганс, прекрасно понимая, что не добьется даже банальных извинений. — Вы ведь помните уговор?
— Сильно не высовываться, выполнять все предоставленные отцом поручения, не есть после шести и не называть кентавров лошадиными мордами…
— Рабле!
— Да знаю я все, Ганс! — я небрежно махнула демону рукой и подтолкнула вперед размагниченный хроноход. — И без стократных повторений знаю. Так что будь добр, избавь меня от старческих нотаций!
Мужчина после строгого приказа стиснул клацнувшие от злости челюсти, но больше не проронил ни слова. Лишь посмотрел в мое лицо с какой-то отдаленной отцовской теплотой и надел шлем. Ни к чему были эти ненужные прощания. Обычные формальности, привычная вежливость. И чувства в суровых глазах Ганса, которые точно лишь привиделись.