Тон получился игривым, почти сладким, но сверкающие иронией глаза возвращали к реальности. Я остановила взгляд на его сжатых губах, и они вдруг показались мне смутно знакомыми. С тем же ранее замеченным чувственным изгибом и маленькими трещинками от частых терзаний. Но это было скорее глупое наваждение, чем вещь, требующая внимания.
На бесстрастном лице парня промелькнуло удивление.
Сандалф изогнул брови в форме домика, что выглядело достаточно забавно для его хмурой физиономии. Но не прошло и секунды, как холодное, деланно-спокойное:
— Не понимаю корней вопроса и, следовательно, не буду на него отвечать, — ушатом ледяной воды обрушилось на голову.
А он, как ни в чем не бывало, размеренным и чётким шагом направился к зданию главного корпуса. Желание погромче фыркнуть и задеть сопровождающего нахала закололо губы, но здравомыслие, увы, на корню зарубило ребячество. В полной тишине мы добрались до дубовых дверей, которые Олларик распахнул легким движением руки. Почти не касаясь, с невольным пафосом и демонстрацией собственного превосходства.
Внутри оказалось так же темно, как и на улице.
Стук каблуков раздался почти оглушающее в мертвой тишине, а наши фигуры на миг поглотила тьма. Но стоило дверям закрыться, как раздался приглушенный щелчок, и на стенах зажглись золотистые канделябры. От главного холла веяло древней историей и ароматизированными свечами. Но если подумать, то и ещё чем-то едва различимым, что получилось уловить лишь спустя несколько секунд. Нечто, ошеломляющее осознание.
Потому что Пандемониум никогда не вызывал подобных эмоций — слишком светлых для демонического мира. Будто ты повзрослевший ребенок, вернувшийся домой после долгих лет странствий. И эти ассоциации шли отовсюду: от знакомо-незнакомых гобеленов, что невероятно красочно описывали то или иное историческое событие, отложившее неизгладимый отпечаток на всё Трёхмирье, от высоких окон, закрытых резными ставнями, от мягкого ковра под ногами. От всего.
— Для начала направимся к директору Крия, — проговорил вышагивающий впереди Сандалф, будто не замечая моего восторга. — Он даст вам дальнейшие указания.
В его голосе промелькнуло что-то, заставившее меня усмехнуться:
— Хочешь поскорее от меня отделаться?
Иронично-правдивое, бьющее напрямик замечание, расслышав которое, Олларик обернулся. Резко, без заранее озвученного предупреждения или форы во времени. Соображать пришлось быстро, чтобы не врезаться в его пиджак, отдающий чем-то сушёным, лекарским. Алые глаза сузились, изучающе впиваясь в моё лицо. Словно только сейчас решил все-таки нормально посмотреть, понять и превратить надоедливую девицу в ледяную глыбу этим прямым взглядом. Но я лишь уверенно подняла подбородок. Приняла этот зрительный бой с достоинством.
— Я так рад, что мы друг друга поняли, — вкрадчиво отметил Олларик. — Уверен, вам моя компания так же не нужна, как и мне — ваша. Так что нам стоит поскорее со всем разобраться и заняться каждый своими делами.
В его голосе не было ехидства — он не собирался меня задеть. Просто Сандалф был прямым и честным, даже не подозревая, как нетактично сказанные им фразы звучали со стороны.
Это тоже было удивительно. Привыкшая к лести и подобострастию, от которых уже песок скрипел на зубах, я восприняла его слова с усмешкой. Этому парню отлично бы подошла работа в адской бухгалтерии. Ни одного лишнего слова — лишь четкие, конкретизированные фразы.
Мы поспешно преодолели несколько лестничных пролетов, тишину которых нарушали лишь стук каблуков да скрипящие колесики чемодана. Этаж над подземельями, как и предполагалось, отличался большей холодностью. Температура резко упала на добрых десять градусов, и дрожь невольно прошлась по позвонкам. В отличии от уютного старинного холла, здесь чувствовалась привычная для мира демонов мрачность. Повезло только, что не пришлось спускаться еще ниже.
Мы пришли.
Олларик жестом остановил меня около массивной железной двери, сплошь изрезанной фразами на самых разных языках. Было бы логично постучать, но парень лишь молча ждал приглашения, которое, спустя пару секунд заминки, все же последовало. Дверь со скрипом распахнулась, и мы оба шагнули в просторный кабинет.
— А, Олларик… — раздался чуть приглушенный мужской голос.
— Доброго вечера, сэр.
— Уже ночи. Привёл нашу новенькую?
— Как было велено.
Оставив чемодан около входа, я сделала несколько несмелых шагов.