— Вы боитесь стать уязвимой, это видно, — спокойно продолжил Петерфи, поглаживая крупные листья драконьей бегонии и задумчиво глядя на собственные перстни. — Но вам незачем опасаться меня. Проверка была необходима для определения профессиональной специализации, которой мы сейчас и займемся.
Я подняла на мужчину недовольный взгляд, угрюмо кивая в знак согласия. Сомнение в его словах никуда не делось, но ситуация диктовала иные правила, которым все-таки пришлось подчиниться.
— В нашей академии идет жёсткая сегрегация в плане выбора своего пути, — важно начал Крия. — Она зависит от ваших способностей, стремлений… От ваших сил и внутренней энергии. От готовности отдать за кого-то жизнь или спастись самому.
Эти критерии решают все.
Брови после небольшого вступления недоуменно взлетели вверх. Смысл сказанного казался верным, и в то же время заставлял задуматься. В поисках ответа я невольно покосилась на молчавшего уже какое-то время Олларика. Он, скрестив перед собой длинные ноги, сидел в кресле напротив. Лицо было исполнено поразительной серьезности, а взгляд осознанно следил за каждым жестом и словом директора.
— Что вы имеете ввиду?
Кажется, эти оба понимали суть происходящего куда лучше, чем я. Мозг едва соображал, утопая в многочисленных догадках, поэтому логичнее было просто услышать объяснения из первоисточника.
Сцепив пальцы в замок, мужчина растянул губы в ироничной улыбке:
— Вампир по своей природе не может быть лекарем из-за жажды крови, — его голос сквозил снисхождением. — Как и демон не может стать светлым послом по переговорам.
Простые примеры сложили в голове необходимую картинку и натолкнули на неутешительные выводы.
— Подобные суждения логичны, но жестоки.
— Не судите строго, мисс Дубровски. Держать Три Мира в гармонии очень тяжело, и на плечи таких, как мы, ложится весь этот груз. Конечно, бывают исключения… Но они крайне редки.
Мужчина развел руками, стремясь показать искреннее сожаление и бессилие. Ведь каждый мир жил по своим устоям, пренебрегать которыми означало лишь его скорое падение.
Крия обернулся к Олларику:
— Что скажешь? Как по-твоему мне стоит поступить?
После подобного заявления я невольно нахмурилась, совершенно не понимая, как на это реагировать. Слова застряли в горле неуверенным комочком, а по лицу заскользил внимательный взгляд алых глаз.
— У неё сильная тьма, — медленно и вдумчиво произнес Сандалф. — Сильный Источник. Она не поддается моему внушению.
— Ты пытался меня подчинить?!
— Думаю, — бесцеремонно перебил он, хмурясь от громкого вскрика. — Ей подойдёт Заклинатель.
Я застыла. Вся злость разом выветрилась из головы, услужливо уступая место привычному за эту ночь недоумению. В Пандемониуме о Заклинателях говорили как о сильнейших, воинственных существах, которые во всем превосходили другие направления. Даже в наших легионах чтили таких солдат и давали им больше привилегий. Ведь если Рыцари были всего лишь искусными мастерами меча, Заклинатели умели в разы больше. Их обучали и технике боя, и стихийной магии, и основам лекарства. Помогали грамотно использовать собственные ресурсы для достижения невероятных целей — так что одни Укротители могли составить им достойную конкуренцию. Но и эти адепты в конечном счете сдавали позиции перед жёсткой подготовкой.
— Неплохая кандидатура, — радушно улыбнулся Петерфи. — Думаю, так и стоит поступить. Адептка Дубровски, отныне вы на этой специализации.
Я медленно кивнула, еще не до конца осознавая сущность нового положения. Несомненно, оказаться в числе лучших — льстило самолюбию, но и в то же время заставляло задуматься.
— У вас есть какие-то пожелания на этот счёт?
Последние слова заставили неприятно вздрогнуть. Вернувшись из омута собственных мыслей, я подняла на директора уставшие глаза. Неожиданно разболелась голова, и силы стремительно покинули ослабленное испытанием тело. Будто кто-то разом осушил стакан с жизненной энергией. Слабость вместе с кровью потекла по венам, заставляя бесформенной лужей обмякнуть в кресле. Хотелось лишь поскорее убраться от этих испытывающих взглядов, прилечь в прохладную постель и забыться глубоким сном.
— Нет, — сухо, почти неслышно. — Никаких.
Вдох-выдох. Пришлось сосредоточиться на собственном дыхании, чтобы тот час не отключиться прямо здесь. Но и это, в конечном итоге, не помогло.
— Мисс?
Крия обеспокоенно приподнял брови, не совсем понимая, что происходит. Теплая рука коснулась ледяного лба, и мужчина нахмурился, безмолвно переглядываясь с Оллариком.
А потом снова начал что-то сосредоточенно говорить, но все фразы превращались в непонятные, приглушенные обрывки. На борьбу не было сил — пришло тихое, спокойное смирение. Из груди вырвался последний глубокий вдох, и лица передо мной помутнели, окончательно исчезая под веками.
Больной, разгоряченный разум поглотила спасительная тьма.