Казалось, прошла вечность с нашего последнего поцелуя, и это смутило меня еще больше, потому что он был необычайно нежным. Когда я уже собралась открыть для него губы, он откинулся назад.
— Она была непослушной, дерзкой и бесполезной для моей цели. После того, как ее попытка убить меня потерпела неудачу, она попыталась покончить с собой. При этом слишком сильно изрезав себя. Я не смог ее спасти, поскольку не мог отвезти в больницу по понятным причинам. Да и клиенты не ценят женщин, у которых есть шрамы. Поэтому я прекратил ее страдания.
Я отодвинула свою тарелку.
— У нее не было бы страданий, если бы не ты.
— Ешь, зверушка.
В его голосе читалось явное предупреждение, и я, подняв вилку, стала вяло ковыряться в салате.
— Почему ты рассказываешь мне это?
— Ты спросила. — Он удивленно покачал головой.
Я потянулась к бокалу.
— Но именно ты начал эту тему. Почему ты хвалишь меня за то, что я усложнила твою жизнь? Как ты сможешь продать меня, если я такая упрямая?
Уголки его рта приподнялись в дьявольской улыбке.
— Кто сказал, что я хочу тебя продавать?
— На самом деле я вообще не знаю, чего ты хочешь. В конце концов, ты не захотел, чтобы я добровольно лежала в твоей постели.
— Ты всегда будешь упрекать меня этим? — спросил он, и кивнул на мою тарелку, чтобы я ела.
Схватив свои столовые приборы, я объявила:
— Навсегда — это не то количество времени, которое я хотела бы провести в твоем плену.
— У тебя нет выбора.
— Поскольку ты только что рассказал мне, что происходит с женщинами, которые не соответствуют требованиям, думаю, что он у меня есть. Я имею в виду, ты уже продумал свой план? В какой-то момент тебе надоест играть со мной, и ты захочешь тренировать новых женщин. Что тогда будет со мной? Но даже если этого не произойдет, просто прикажешь мне игнорировать тот факт, что ты убийца?
На этом слове он поморщился. Быстро схватив свой бокал и, прежде чем успела потерять мужество, опустошила его.
— Раздвинь ноги, — потребовал он.
Я чуть не подавилась вином, дыхание перехватило.
— Что?
— Ты слышала меня, зверушка. Сейчас же!
Тон его голоса снова был таким, каким был в начале — холодным и неумолимым.
Не сводя взгляда с него, с неохотой, я раздвинула ноги.
Когда он положил руку мне на киску, я поняла, насколько мокрая. Из моего горла вырвался стон, когда его пальцы раздвинули половые губы и начали кружить возле моего входа.
— Неужели я действительно должен верить, что ты придаешь большое значение моему прошлому, Кэти? Если это тебя так сильно шокировало, почему твоя киска такая влажная? Почему ты так жадно открываешь рот, когда я целую тебя? Почему твои глаза умоляют меня трахнуть тебя?
— Потому что я, очевидно, сошла с ума. Кто знает, может ты, наконец, победил.
ГЛАВА 23
МАРКУС
— Я не идиот, — ответил я, и сунул два пальца в ее киску, просто потому, что не смог устоять.
То, как она откинула голову назад и толкнулась ко мне навстречу нижней частью живота, было слишком красиво. Ее пальцы задрожали, и, поставив бокал, она схватилась за край стола.
Мы оба кружили друг вокруг друга, как хищные звери и если я правильно понял поведение Кэти, она была так же голодна, как и я. И хотела она совсем не еды...
Мимолетно коснувшись ее клитора большим пальцем, я наслаждался, как Кэти дернулась, от этого движения.
— Не надо, — прошептала она, и схватила меня за запястье.
— Почему бы и нет? Ты все еще убеждена в том, что не хочешь меня?
Щеки Кэти вспыхнули красным.
— Я хочу тебя, но не на твоих условиях.
Внезапно я вытащил из нее пальцы, встал и поднял соблазнительную зверушку с ее стула. Она обняла меня за шею.
— Хорошо, что я тебя не спрашиваю, — заявил я, и поцеловал ее в макушку, прежде чем отнести обратно вниз в подвал.
Резкое дыхание не помогло скрыть ее возбуждение.
Я остановился в конце лестницы и опустил ее.
— Я хочу, чтобы ты повиновалась моим командам.
Увидев, что она готовится протестовать, я добавил:
— Ты не пожалеешь об этом.
В ее глазах блеснула искра, и у меня возникло ощущение, что я, наконец, нашел способ добраться до нее. Казалось, Кэти нравится вести переговоры. Возможно, она станет отличным адвокатом.
— Я хочу, чтобы ты подошла к креслу, опустилась на четвереньки и покорно ждала меня с высоко поднятой задницей.
Ее глаза сузились, но она, казалось, была расположена подчиниться мне.