Я решительно отставила чашку в сторону — еще поперхнуться не хватало.
— На поле мертвецом никогда не было фигуры женщины. Что оттуда могло выйти?
— Понятия не имею, но с бароном разговаривала два часа назад, — последовал ответ: — он доволен покупкой, хоть и сильно заикается. Вообще, Вера, ты очень не вовремя собралась уезжать. Твои картины сейчас как никогда пользуются спросом. Да и отступника пока не поймали, очень уж искусно он от сыскарей прячется, — народ перешептывается в своих гостиных, выдвигает разные версии, так что под этим предлогом можно продать все, что выйдет из-под твоего пера!
«…очень не вовремя собралась уезжать», — да была бы моя воля, я вообще никуда не уехала бы. Зато теперь становится понятным наряд баронессы — видимо, Агнесса перепугалась, что ее случайно перепутают с мужчиной..
Заполучив монеты за эскиз, я поднялась к себе в спальню, уселась в кресло, посмотрела в окно. Погода на улице не радовала: похоже, собиралась гроза, если не снежная буря: небо затянуло тучами, ветер гнул к земле деревья. «Все было мрак и вихорь», — вспомнила я классику. В принципе, на душе у меня творилось то же самое. Вот только позволить своим эмоциям восторжествовать я не могла. По крайней мере, пока…
Не знаю, сколько я просидела, уставившись в окно, но в дверь постучали, затем в комнату заглянула Лита.
— Госпожа, к вам господа из Сыска в сопровождении лорда Шаринаса пожаловали.
В домашнем платье, полностью закрытом, длиной до пят, шириной в две меня, я спустилась в гостиную.
За небольшим журнальным столиком уже сидели двое «сыскарей», дракон и, как ни странно, Димирий с Лорианом. Чуть позже я узнала, что именно эльф, услышав о намерениях коллег допросить меня, предупредил и Шаринаса, и моего супруга. Пока же я уселась на диван рядом с мужем и вопросительно посмотрела на работников Сыска. Мужчины явно чувствовали себя неуверенно в окружении аристократов. Насколько я знала, в Сыск шли обычно нетитулованные, но амбициозные жители княжества — только так у них была вероятность «выбиться в люди». Так что я прекрасно понимала и их страстное желание допросить аристократку, тем самым хоть как-то возвысившись над ней, и их страх рядом с самим драконом, чьей любовницей я, по их мнению, являлась. Понимала, но облегчать им задачу не собиралась.
— Ваше Сиятельство, — нервничая, начал один из «сыскарей», — сегодня утром в имении барона Артуа Горинского было совершено нападение на внебрачного сына барона, Силия. Мальчик уверяет, что его попытался убить стражник с одной из ваших картин… — мужчина замялся, потом все же закончил. — Ваше Сиятельство, ваши картины обладают душой?
— Кроме пейзажей, я пишу и портреты, они, насколько мне известно, пока не оживали, — ответила я, — так что вывод можете сделать сами: нет, мои картины — это просто рисунки. Никакой души в них нет.
Лорд Шаринас буквально на секунду скептически приподнял брови, показывая, что сильно сомневается в моих словах. Второй «сыскарь» между тем вытащил из принесенной с собой сумки ту самую картину: темный замок на горе, двое стражников перед дверями, режутся в карты. Один отвлекся, повернулся, смотри в сторону зрителей. Самая безобидная моя работа, ее я писала в благодушном настроении. Что тут могло убить? Картежники?
— Ваше Сиятельство, это ваша картина?
— Разумеется, — раздраженно вмешался дракон. Я с трудом скрыла удивление. Что могло не понравиться лорду Шаринасу? — это картина ее сиятельства, именно она была куплена бароном, и никаких следов Силы я на ней не чувствую. Еще вопросы есть?
Работники Сыска побледнели, поспешили заверить полубога, что вопросов к его любовнице у них нет, и быстро покинули дом. Картина при этом осталась стоять, прислоненная к креслу.
Едва за гостями закрылась дверь, дракон повернулся ко мне.
— Кто вас так ненавидит, Вера? Силы, наложенной на этот холст, хватит для убийства десятка человек.
Над вопросом Шаринаса я думала все оставшееся время: ни примерка готового платья, ни игры с Бертом, ни утешения мужа — ничто не могло отвлечь меня. «Кто вас так ненавидит?» Да если бы я знала! Зачем кому-то необходимо было вкладывать Силу в мои картины? Мужчины многозначительно переглядывались, все втроем, и явно что-то от меня скрывали, но, думаю, дело было не в холстах и моем «обидчике». «Кто вас так ненавидит?» Жуткий вопрос. До этого дня я и не предполагала, что в этом мире существовал кто-то, испытывавший ко мне ненависть…