Это было не совсем правдой, но через тоннель Логана они на самом деле могли запастись на долгое время.
— К тому же, — продолжила она, — вы единственный, кто рискует своим здоровьем в Терминал Сити. Обычные люди не могут оставаться здесь долго — это безлюдное место, настоящая биохимическая ловушка для всех кроме трансгенов.
— И ты предлагаешь мне сказать генералу, который мне позвонил, — это был генерал, а не шеф полиции, Макс — что все, что мы можем сделать, это вывести наши отряды и дать вам… людям заселить Терминал Сити?
— Мы еще ни о чем не договариваемся… но почему бы и нет? Что хорошего может принести Терминал Сити кому-то кроме трансгенов?
— Макс, не похоже, что все это закончится хорошо.
Она встряхнула головой.
— Я вижу все в другом свете. Можете назвать меня оптимисткой, но я думаю, что все можно повернуть к лучшему.
Он посмотрел на нее так, будто она была сумасшедшей.
— И как же?
— Вот это-то мы с вами и должны обсудить.
Клементе выставил вперед руку.
— Стоп, стоп. Ты думаешь, что мы двое можем обсуждать такие вещи?
Макс сделала глоток кофе.
— А почему нет?
— Мы не можем…
— Мы уже однажды делали это — в Джем Пони…
Он покачал головой:
— Мы не смогли удержать мир там, и даже не стоило говорить об этом. Ты обскакала Вайта и его качков и надрала им задницы.
Она улыбнулась.
— Если одна маленькая победа может заставить тебя улыбаться, хорошо, — сказал он. — Но мы говорим… Макс, я не могу обсуждать это. И никто не хочет.
— У вас есть причины так думать, детектив. Убедите свое начальство успокоиться и поговорить с нами.
В темноте он посмотрел ей в глаза.
— У тебя есть два варианта, Макс. Первый, это поднять руки и всем вместе выйти через главные ворота прямо в тюрьму, и надеяться, что при свете дня, после судебного процесса и общественной огласки, вы понесете справедливое наказание.
— Не могу дождаться, когда услышу второй вариант.
— Он намного хуже. В прошлый раз нам повезло, и только один человек умер. Теперь же на кону гораздо больше, и гораздо больше эмоций снаружи. У прессы много народу, взбаламученного выкриками «Убейте монстров!». Большинство военных готовы ворваться сюда и окрасить стены красным.
Она не прекратила зрительного контакта с ним, и ее голос остался сухим:
— Ты знаешь, что эта попытка будет большой ошибкой.
Он пристально смотрел на нее долгое мгновение:
— Правда?
— У вас численное преимущество, но не забывайте, это то, для чего нас тренировали в Мантикоре. Честно, детектив, мы надерем ваши задницы и растворимся в ночи. И вы никогда не узнаете, где мы ударим в следующий раз.
Выражение его лица стало достаточно мрачным, чтобы показать, что он воспринял эти слова как обещание, а не как угрозу, чем они и были, но он произнес:
— По другую сторону забора собираются превосходящие силы.
Встряхнув головой, она ответила:
— Не превосходящие, детектив, просто лучшие из них.
Теперь, разочаровавшись во все, он улыбнулся.
— А ты самонадеянная маленькая штучка.
— Я рада, что вы не назвали меня самонадеянной маленькой сучкой, — сказала она, — потому что мне не хотелось бы бить вас.
Его улыбка исчезла, а она хихикнула и похлопала его по руке.
— Слушайте, детектив Клементе…
— Если уж я называю тебя Макс, то ты можешь называть меня Рамон.
— Хорошо, Рамон. Слушай… Я в бегах с девяти лет. Многие из обитателей Терминал Сити расскажут тебе то же самое или что-то похожее. Я устала убегать, мы все устали. Не мы все это затеяли — они создали нас, затем попытались убить. Все, что мы делали, пытались защитить себя. И в этой ситуации каждый делает то, что может.
— Большинство людей не является генетически разработанными машинами для убийства.
— Из того, что я видела, Рамон, так называемые обычные люди могут не быть генетически разработанными, но они убивают гораздо чаще… и по более изощренным причинам, чем те, что могут появиться у трансгенов.
— С этим я не могу поспорить. Но эти обычные люди, о которых ты говоришь, не могут сравниться с тобой, Макс — многие из вас похожи на монстров, и все ваши суперспособности делают вас опасными.
— Мы должны дать им понять, что у нас тоже есть сердца, ум и может даже души.
— И как мы это сделаем?
Она встряхнула головой.
— Мы до сих пор пытаемся понять это. Я надеюсь, что нам удастся перевернуть мир, остановить мусор, который льется на нас из СМИ…
— Подожди, подожди. Макс, батальон стоит за твоими дверьми, и ты хочешь выбить его оттуда с помощью пиар-кампании?
— Рамон, я ищу ответы. Я хочу, чтобы ты тоже их поискал, а заодно и поддержки твоих коллег, холодных голов, у которых нет сектерных заданий, состоящих в том, чтобы пролить кровь моих людей.
Он вздохнул.
— Разумно.
— Это займет какое-то время, и ты должен сделать все, что сможешь, чтобы сдерживать отряды от штурма нашего замка… ок?
— И если я дам тебе слово содействовать в этом, ты пообещаешь, что все трансгены будут оставаться внутри?
Она убедительно кивнула.
— Те, которые внутри, останутся внутри. Другие, которые до сих там, — сказала она и указала на другую сторону забора, — их я не могу контролировать.
— Верно, — сказал Клементе и вздохнул. — И как долго, ты хочешь, чтобы я их сдерживал?
— Я говорила тебе. У нас хватит запасов до следующего года, а у вас, ребята?
— Макс, — гневно сказал он, пытаясь прорваться сквозь ее беззаботность. — Сколько, ты думаешь, я смогу сдерживать их от нападения?
— Рамон, — ответила она, — это моя первая «трансгены-против-Америки» военная осада. Я решаю вопросы по мере их поступления.
Клементе выглядел так, будто бы он решал засмеяться ему или заплакать. Прежде, чем он принял какое-либо решение, его телефон зазвонил. Он глянул на нее, но Макс промолчала. Звонок не прекращался, и он достал телефон и проверил номер звонящего.
— Федеральный номер, — сказал он.
— Ответь и узнаешь, чего они хотят.
Он нажал на кнопку и поднес телефон к уху.
— Клементе, — произнес он, но это прозвучало скорее как гневный вопрос.
Макс смотрела на лицо детектива, пока говорил звонивший. Рамон Клементе не выглядел счастливым.
— Да, я помню вас, — сказал он в телефон, своему удаленному собеседнику. — Вы хоть представляете, сколько сейчас времени?
Клементе снова слушал, и его лицо превращалось из разгневанного в серьезное.
Затем коп спросил:
— Где и когда?
Макс ощутила растущее беспокойство, что-то было не так.
Теперь у Клементе было отсутствующее выражение лица за исключением огня в его глазах.
— И почему вы считаете, что за это ответственен трансген?
Неприятное чувство расползалось по ее желудку.
— Это мнение вашего начальника, офицер? — спросил он у своего собеседника. — Так считает специальный агент при исполнении Вайт?
Макс вскочила на ноги. Борясь с желанием выхватить телефон из рук Клементе, она начала расхаживать вдоль стола.
— Вы знаете, что я не могу доверять этому сукиному сыну, — произнес детектив.
Он имел ввиду Вайта?
— Я знаю, что он выше по рангу, но он все равно сукин сын… Где вы сейчас, агент Готтлиб?
Звонящий что-то ответил — и если бы телефон не был бы так плотно прижат к уху детектива, Макс смогла бы услышать что — и его реакция снова сменилась на ярость.
— Вы оставили место убийства?
Теперь ее желудок сделал кульбит, вызвав приступ тошноты.
— Ваши люди никогда не перестанут поражать меня, — сказал Клементе. — Нам надо поговорить и срочно… Верно, скажите мне где и когда! Один бог знает, почему я должен закрывать глаза на ваш вопиющий непрофессионализм.
И снова ответ его собеседника не поднял настроение Клементе.