По требованию Мастера они с Зуко просто писали свои имена на выданных листах. Чан уже был знаком с философией каллиграфии и не торопился, поскольку понимал, зачем это нужно, подхватывая некий ритм и выравнивая дыхание, композиционно размещая иероглиф своего имени на листе, представляя его будущий рисунок, когда вёл кистью по бумаге. Мастер Пиандао был совершенно прав, сравнивая одно искусство с другим, они были частью одного целого и взаимосвязаны.
Часа через три они смогли удовлетворить мастера, который к тому же потребовал, чтобы свои имена они начертали обеими руками. Зуко справился с этим лучше, так как какое-то время тренировался с парным оружием.
Тренировка с кисточками и чернилами вымотала так, что дрожали руки. Они прервались на обед — в доме Мастера это был первый за день приём пищи, а вторым и последним был ужин, — а потом вышли на «плац» в выданной «защите» — шлемах и специальных доспехах, состоящих из наплечников, соединённых широкими ремнями с грудной пластиной, и наручей, прикрывающих предплечье и часть кисти. Фат выдал им деревянные мечи, гораздо легче, чем те, что были из кокутана. Зуко сразу выбрал два меча, поскольку был серьёзно настроен научиться сражаться именно той подаренной дедом парой.
Впрочем, против толстого и кажущегося неповоротливым Фата, который вышел к ним в такой же защите и с деревянным мечом, оба они не смогли продержаться и пары минут.
Так началась их новая «весёлая жизнь», состоящая из относительно коротких тренировок фехтования с деревянными мечами, нескольких часов каллиграфии, рисования: «искусство живописи помогает запечатлеть образы в памяти бойца. В бою у вас будет лишь мгновение, чтобы всё запомнить», — выкладывания булыжников на плац: «искусство сада камней учит бойца управлять окружающим миром и обустраивать его под себя» — так они учились использовать преимущества и недостатки местности, чтобы совершить нападение или защиту. Впрочем, некоторые их обязанности как слуг это не отменило, но теперь они спали не в соломе, а каждому из них выделили маленькую комнатку, которую так и подмывало назвать «келья».
* * *
Где-то через четыре месяца после того, как они очутились в Шу Дзинге, когда в местном календаре наступила новая эра, которой здесь обозначали новые двенадцать лет, начиная с года Дракона, прошёл Новый год, Зуко исполнилось тринадцать и заметно потеплело с началом весны, в гости к Пиандао неожиданно приехал принц Айро с новостями.
Выглядел дядя Зуко, надо сказать, неважно. Поникшим, потухшим, постаревшим и совсем не тем бравым воякой, каким отправлялся на захват цитадели Царства Земли около двух лет назад. Теперь он точно всё больше походил на того старика из мультика.
— Твой дедушка, Лорд Огня Азулон, умер в начале третьего месяца, — сообщил Зуко принц или уже и не принц Айро.
— О… — протянул Зуко, явно не зная, что ещё сказать.
— Я принял решение отказаться от титула Лорда Огня в пользу своего младшего брата и твоего отца. Через неделю состоится инаугурация нового Лорда Огня Озая.
— Отец станет Лордом Огня? — неверяще переспросил Зуко.
— Верно, — кивнул принц Айро. — Он и твоя мать хотели бы тебя видеть на церемонии.
— Но… — Зуко посмотрел на Чана и обернулся к Мастеру Пиандао. — Я… я что, должен отказаться от ученичества?
— Совсем не обязательно, — вопросительно взглянул на Мастера Айро. — Думаю, если ты попросишь отца, он позволит тебе продолжить обучение в Шу Дзинге, а я… я поддержу тебя, Зуко. С позволения мастера Пиандао я бы тоже хотел остаться в его доме. К тому же будущему Наследному Принцу понадобится учитель магии Огня.
— Ты будешь учить меня сам, дядя? — округлились глаза Зуко.
— Да, если хочешь.
— Конечно хочу! — чуть не подпрыгнул Зуко и обернулся на Чана. — А можно и Чана тоже?