— Когда? — обречено поинтересовалась я.
— Через три дня.
— Дьявол, мне что, еще три дня в сокровищницу не лезть? — обозлилась я.
— Придется. Ладно, не переживай так. Что ждать три дня, когда ты ищешь уже тридцать лет? — он стал массажировать мне плечи, предварительно вытрев руки, — ты как всегда напряжена.
— Сейчас мурлыкать начну, — пригрозила я, постепенно расслабляясь под чуткими пальцами своего главы.
— Давай, — разрешил Тениан, — я хоть похвастаюсь, что знаменитая Тьма мурлыкала у меня в руках.
— Муррр, — протянула я, — скажешь кому — обижусь!
— Ладно, не скажу. Еще или хватит?
— Хватит, а то еще растекусь.
Тениан со смешком перестал разминать мне плечи и обнял меня за плечи. Я вздохнула и чуть крепче прижалась спиной к его груди. У нас всегда так. Когда мы находимся в таком…уютном состоянии, нас всегда тянет обнять друг друга. Просто обнять, как в кланах оборотней. Отношения в клане оборотней строятся на прикосновениях. Может быть и из-за этого, Тениан обнимает меня, потому что частичка оборотня проявляется в нем достаточно часто. Это проявляется в том, что его глаза иногда начинают неярко гореть, завораживая своим холодным светом, или вот так прикоснуться.
Я могу с уверенностью сказать, где я себя чувствую в абсолютной безопасности и в комфорте. Это в объятиях Тениана. Мы стояли напротив зеркала, отражаясь в нем.
— Знаешь, Тениан, а мне иногда хочется полностью раскрыться перед тобой, — тихо произнесла я, глядя на главу в зеркале, — мне хочется, чтобы ты увидел, какая я внешне, чтобы между нами не было секретов.
— Тебе же нельзя показывать только свое лицо? — осторожно спросил он, так же глядя на меня в зеркало, — а остальное?
— По-моему, можно, но не желательно, — задумчиво ответила я, — нет такого прямого запрета.
Я высвободилась из его объятий и развернулась к нему лицом, а потом начала снимать перчатки.
— Что ты делаешь? — спокойно вопросил он.
А я лишь сняла свои перчатки, демонстрируя свои белые руки. Тениан взял их в свои и поднес губам, поцеловав.
— Такие белые, — с ноткой удивления произнес глава.
— А волосы еще белее, — усмехнулась я, высвобождая руки и снимая капюшон, скрывающие мои волосы.
— Белые, как снег, — сказал Тениан и провел руками по моим волосам, — и такие мягкие.
— Тениан, закрой глаза, — сказала я, — и не открывай.
Глава не стал спрашивать зачем, а просто сделал так, как я попросила. Я сняла свою маску и прижала ладони Тениана к своему лицу, а потом отпустила.
— Говорят, что у художников руки зрячие, — тихо произнесла я, — посмотри на мое лицо руками, не открывая глаз.
Прикосновения рук Смерти была такими легкими, как будто бабочка касалась моего лица. Пальцы коснулись моих скул, щек, носа, перешли на губы и подбородок.
— Все, — тише, чем шепот, сказал Тениан.
Я надела вновь свою маску, перчатки, спрятала свои волосы под капюшон. Тениан, как только открыл глаза, кинулся к мольберту, начиная рисовать. Постепенно на чистом листе бумаги стало проявляться лицо, мое лицо. Тениан рисовал его, слегка нахмурившись, и так быстро, как будто боялся, что забудет его, что нужно рисовать его, пока он помнит.
Когда он закончил, работа была так восхитительна, как будто я смотрела в зеркало.
— Отражение, — только и произнесла я.
— Ты прекрасна, — ответил глава, — я никому его не покажу.
А я смотрела на свой портрет и думала, что только что полностью доверилась Тениану. А к чему это может привести, я не знала…
Вечер, если это понятие применимо к этому городу, в котором постоянно сумерки, опустился на Виван-оль-Ниль. Стало ненамного темнее, чем обычно. Камин, возле которого сидели я и Тениан в креслах, освещал комнаты теплым желтым светом. Я сидела, вытянув ноги, и задумчиво глядела в огонь. За окном слышались веселые, иногда, пьяные, крики прохожих или стражников. Огромные городские часы, которыми гордились темные эльфы, пробили одиннадцать часов вечера, самая пора для убийц, воров и просто наемников. Абсолютная тишина присутствовала в комнате, потому что мы молчали, думая каждый о своем. Наш момент откровенности и близости прошел, вновь наморозив между нами ледяную, но хрупкую, стену, которую весьма легко разрушить.
В своих руках, как у истинного аристократа, глава Гильдии Убийц держал бокал с вином из тонкого хрусталя. Пламя играло различными цветами в вине, красном, как кровь. Мой на половину пустой бокал стоял на невысоком стеклянном столике. Я, подумав немного, достала свою флейту. Заметив это, Тениан удивленно приподнял бровь.