Ладно, мне нужно поспать.
…Я вновь сидела на том же лугу, что и в прошлый раз. Только в этот раз кроме меня никого не было. Слегка теплый ветер колыхал серебристо- зеленую траву, превращая луг в травяное море. Возле меня протекал небольшой ручек, а над ним летало несколько больших и ярких бабочек. Я намочила руку и подняла, на нее тут же села самая крупная и яркая бабочка. Осторожно поднеся руку с бабочкой почти что к самому лицу, я принялась рассматривать насекомое. Красивые изумрудные крылья с черным узором. Бабочка вспорхнула с руки, чуть задев меня, а на ее место прилетела другая, багрово-золотая, а после нее сине-серебристая.
Рядом со мной лежала та флейта. Мое сердце защемило от неясной тоски, и, повинуясь внезапному порыву, я поднесла ее к своим губам и начала играть тихую, нежную и ласковую мелодию. Эту мелодию я никогда не играла, но ее звучание показалось мне знакомым. Поднялся ветер, и в воздухе закружились белые одуванчики, оседая у меня в волосах и на голубом платье, одетом на мне, но я не стала отвлекаться на это. Я закрыла глаза, отдаваясь музыке, стараясь всей душой прочувствовать игру.
За моей спиной послышались тихие шаги, и на мою голову опустился венок.
— Не останавливайся, — попросил голос, который не позволил мне умереть.
Я не поняла его слов, но их значение дошло до меня. Закончив играть, я положила флейту рядом с собой и сняла венок, чтобы посмотреть на него. Он был выполнен в голубых тонах, с вплетенными туда травами, не только цветы. Красиво, во всяком случае, мне понравилось.
— Спасибо, — поблагодарила я и вернула венок на голову, — скажи, кто ты?
— Я тот, кто любит тебя, — он сел рядом со мной, но я не могла увидеть его лицо.
— А имя? — не отставала я.
— Ты сама знаешь его, Алувьен. Загляни в сердце и узнаешь.
Меня, признаться, слегка озадачило это. Я немного посидела, вслушиваясь в себя, а потом, глядя вдаль, задумчиво произнесла:
— Ты мое Солнце, а имя тебе Лайгервэйн, Ветер Битв. Мой Ветер.
— Фэйтэн, скажи, что тебя огорчило сегодня? — спросил Ветер, — я чувствую, что душа твоя не спокойна.
— Фэйтэн? — переспросила я.
— Флейта Жизни, — пояснил он, — мы тебя иногда так звали. Ты же не думаешь, что твое имя действительно Алувьен?
— Думаю, — несколько обиделась я, — а какое же?
— Алувэйн — Цветок Ночи.
— Как-как? — поперхнулась я воздухом, — Цветок Ночи?!
— Что-то не так, любимая? — я знала, что он недоуменно приподнял бровь, — ну-ка, расскажи, что у тебя происходит!
Не повиноваться этому голосу было просто невозможно, даже мысль о том, что можно не послушаться, казалась абсурдной. Я принялась рассказывать основные моменты своей жизни. Не забыла я еще вспомнить о Илэре. Только рассказала я о нем в нелестных эпитетах.
— Вот в чем дело, — рассмеялся Ветер.
— Не смешно, — я сердито пихнула его в бок локтем, — ты знаешь, сколько он мне неприятностей доставляет?! Уйма!
— Знаешь, мне кажется, что ты ему нужна не только, как Хранительница — так кажется? — задумчиво изрек он.
— И ты туда же?! — простонала я, — да не любит он меня!
— Разве я говорил, что любит? — удивился Ветер, — нет, здесь что-то другое.
— Что-то другое, — задумчиво повторила я, — но вот — что?
— Пока не думай, — посоветовал он, — лучше скажи, что ты делать будешь, когда уйдешь из Гильдии.
— То же, что и обычно, — пожала я плечами, — гулять по миру и брать заказы. Нет, буду искать подсказки, чтобы вспомнить, кто я.
После этого мы замолчали.
— Алувьен, — тихо позвал меня Ветер, спустя минут пять.
— Что? — я обернулась к нему.
Он взял мое лицо в ладони и заглянул мне в глаза. Они были темно-темно-фиолетовые, почти черные, как омуты, как пропасть, и я падала туда. Мне хотелось погрузиться в их мягкую темноту и больше ни о чем не думать. Было невозможно закрыть глаза, потому что я боялась, что больше не смогу их увидеть. Той нежностью, что плескалась в них, можно было согреться даже в лютую зиму.
— Ветер.