— Мы приложим все наши чертовы усилия, чтобы так оно и продолжалось, — сказал Макензи, — В нашем теперешнем положении у нас имеется преимущество в наличии внешней связи. И кроме того, каждый независимый землевладелец почитает своим долгом при первом же удобном случае шепнуть нам пару слов по поводу того, что он видел или слышал. Мы легко можем заранее подтянуть основные силы в любую точку, где враг может начать наступление.
— Какая все же жалость, что эта щедрая земля должна еще помимо всего прочего быть раздираема на части войной.
— Целиком и полностью с вами согласен. Правда, удивительно?..
— Отправные точки нашей стратегии вполне очевидны, — подключился к разговору Спайер. — Мы полностью перерезали посередине все неприятельские пути сообщения, за исключением морского, который не слишком удовлетворителен для наземных войск, ведущих боевые действия в глубине континента. Мы отрезали врага от большей части его провианта и поставок техники, а главное — от всех его запасов спиртового топлива. Костяк же наших сил — это босства, являющиеся полностью самообеспечивающимися экономическими и социальными единицами. Очень скоро они окажутся в куда лучшей форме, чем лишенная корней армия, противостоящая им. Думаю, арбитр Бродский вернется в свой кабинет в Сан-Франциско еще до наступления осени.
— Если ваши планы воплотятся в жизнь, — уточнил Гэйнс.
— А вот это — уже наша забота. — Макензи наклонился вперед, опираясь на колено рукой, сжатой в кулак, — О’кей, философ. Я знаю, что вы бы предпочли, чтобы наверх выбрался Фэллон, но мне кажется, вы не настолько неразумны, чтобы примкнуть к проигранному делу. Так вы будете сотрудничать с нами?
— Орден не вмешивается в политику, полковник, кроме разве что тех случаев, когда его собственное существование подвергается опасности.
— Э, не кипятитесь. Под «сотрудничеством» я подразумевал, не более чем просто обещание не путаться у нас под ногами.
— Боюсь, это все равно означало бы наше политическое участие. Мы не можем допустить военного присутствия на наших землях.
Макензи недоуменно уставился на Гэйнса, лицо которого внезапно превратилось в гранитную маску, и призадумался — правильно ли он расслышал его слова.
— Вы что же, приказываете нам убираться? — спросил он не своим голосом.
— Да.
— И это при том, что все наши орудия нацелены на ваш городишко?
— Вы действительно станете стрелять по женщинам и детям, полковник?
«О Господи, Нора!..» И вслух:
— Нам это и не понадобится. Наши люди могут просто войти сюда без единого выстрела…
— Навстречу пси-ударам? Я заклинаю вас не подвергать бедных парней тотальному уничтожению, — Гэйнс выдержат секундную паузу, а затем продолжал: — Я вынужден также указать вам на то, что, потеряв свой полк, вы не внесете никакого вклада в то дело, за которое сражаетесь. С другой стороны, вам предоставляется полная свобода обойти наши владения и далее двигаться к Калистоге.
«И оставить в собственном тылу фэллонитское гнездо, расчленяющее мои южные коммуникации!» — мысленно продолжил Макензи, скрипнув зубами.
Гэйнс поднялся из-за стола.
— Дискуссия окончена, джентльмены, — сказал он. — У вас есть один час на то, чтобы покинуть наши земли.
Макензи и Спайер также поднялись с табуретов.
— Мы еще не закончили, — сказал майор. Капельки пота блестели у него на лбу. — Я хотел бы предоставить еще несколько доводов…
Гэйнс в несколько шагов пересек комнату и распахнул дверь.
— Покажите этим джентльменам выход, — обратился он к пятерым прислужникам.
— Ну уж нет, Господи! — рассвирепел Макензи, непроизвольно потянувшись за саблей.
— Сообщите адептам, — коротко бросил Гэйнс.
Один из молодцов тут же развернулся, и Макензи услышал стук его сандалий, удаляющийся по коридору. Гэйнс кивнул.
— Думаю, вам все же следовало уйти…
Спайер весь напрягся, прикрыв глаза. Почти сразу же они снова открылись, и он ошарашенно выпалил:
— Сообщить адептам?!
Макензи увидел, как с лица Гэйнса слетела вся его надменная невозмутимость. Замешательство полковника продлилось не более секунды, затем его тело начало действовать, подчиняясь рефлексам. Они со Спайером выхватили пистолеты из наплечных кобур практически одновременно.
— Перехвати гонца, Джимбо, — бросил майор, — Я буду держать этих голубков на мушке.
Бросаясь в погоню, Макензи поймал себя на мучительной мысли — не поставил ли он под удар полковую честь. Может ли парламентер, пришедший на переговоры применять насилие? Но ведь Гэйнс сам свернул переговоры…