— Прости, что разочаровал тебя, дорогая.
— Не разочаровал, Майк, — заверила я его. — Повзрослев и поняв, как устроен мир, мне кажется, быть президентом — не такая приятная работа. Как ты говоришь, быть полицейским ничуть не слаще, но ты занимаешься тем, что тебе нравится. Ты меняешь ситуацию к лучшему. И ты это чувствуешь. Если тебе нравится, то мне тоже нравится твоя работа. Не то чтобы она должна мне нравится, но пока она нравится тебе.
— Меня устраивает моя работа, — заверил он меня в ответ.
— Тогда хорошо, — прошептала я.
Он схватил новый кусок. Я откусила кусочек и запила пивом.
Он откусил от своего, потянулся, взял пиво с тумбочки и откинулся назад, чтобы поставить его на место после глотка, спросив:
— Можешь мне кое-что сказать?
— Валяй, — пригласила я, откусывая еще кусочек.
Он откинулся назад и пристально посмотрел на меня.
— Буду серьезно чертовски разочарован, узнав, что мое предположение неверно, но, если ты со мной в этой постели, это значит, и я провожу ночь с тобой, значит, ты свободна. И я хотел бы узнать, как такое возможно?
— Что именно?
— Что ты свободна?
— Свободна?!
— У тебя есть мужчина?
Я отрицательно покачала головой, добавив:
— Нет.
— Как такое возможно?
— Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь, малыш.
Он замолчал, внимательно изучая меня, причем проделывал это тщательно, его глаза переместились с моей головы на ноги у него на коленях и обратно.
Затем он поймал мой взгляд и заявил твердым и странно раздраженным голосом:
— Дасти, думаю, ты поняла, о чем я.
— Э-э... это было негативно, — ответила я.
Он выдержал мой пристальный взгляд, затем спросил:
— Абсолютно?
— Майк, ты совершенно меня запутал.
— Хорошо, — пробормотал он, а затем сказал громче: — Говорю прямо, Дасти, ты великолепна. Ты великолепна в постели. Ты делаешь менет мирового класса. Ты забавная. Тебе нравится то, чем ты занимаешься и преуспела в этом. Ты, очевидно, знаешь себя, и уверенно себя чувствуешь по жизни. Так что, учитывая все сказанное, мне трудно понять, почему ты одна.
Мне нравилось, что он думал так. Это было здорово.
Но... серьезно?
— Указываю тебе на очевидное, Майк, ты великолепен. Ты великолепен в постели. Когда ты занялся со мной сексом оба раза, готова поклясться, что у меня такого внетелесного опыта не было… никогда. Ты хорош. Тебе нравится то, чем ты занимаешься, и ты преуспеваешь в своей работе. Ты знаешь себя и уверенно себя чувствуешь по жизни. Итак, учитывая все сказанное, зачем ты спрашиваешь меня, почему я одна, хотя предполагаю, что ты тоже свободен, один?
Его губы дрогнули, и он пробормотал:
— Ответ принят.
Я ухмыльнулась, откусывая еще один кусочек пиццы.
Затем одна из его бровей поднялась, и он спросил:
— Внетелесный опыт?
Я жевала, но продолжала ухмыляться и кивала.
Он снова расхохотался.
Я продолжала ухмыляться, наблюдая за его смехом.
Когда он замолчал, заговорила.
— Мир раскалывается во многом. И один раскол, как я заметила, заключается в том, что очень часто хорошие парни западают на сучек. А хорошие женщины застревают с придурками. Я не циник. И не из тех женщин, которые жалуются, что на свете нет хороших парней. Я знаю многих из них. И все они с сучками. Я не знаю, почему такое происходит, но я тоже повстречала изрядную долю придурков. Думаю, что я хороший человек. Вероятно, мне стоит проявлять больше милосердия. Как-то я очень торопилась, мне нужно было купить всего четыре вещи, поэтому я помчалась с тележкой за пожилой синеволосой дамой с полной тележкой к кассе, стояла там, едва сдерживаясь. Я злилась, пока ждала. Так что я далека от совершенства. Но я не стерва и не псих. И все же привлекаю исключительно идиотов. — Я схватила пиво и закончила словами: — Не имея в виду присутствующих, конечно.
Майк ухмыльнулся в ответ.
Я сделала глоток, проглотила, поставила пиво на место, заметив:
— Ты сказал, что твоя бывшая была сукой.
Он перестал ухмыляться кивнув.
— А ты хороший парень, так что. Это все доказывает, что моя теория верна. Хорошим парням достаются суки, а хорошим женщинам достаются придурки. Так устроен мир.
— Дорогая, не хочу напоминать, но я ворвался к тебе в номер со своим дерьмовым решением и повел себя как придурок.
— Верно, милый, — ответила я, — ты сорвал вишенку моей сестры. Отстой, но у вас двоих есть кое-что в прошлом. Она хорошо знает тебя и потеряла брата, воспользовалась ситуацией, скормив тебе кучу дерьма, завела, и ты действовал в соответствии с этим, думая, что возвращаешь меня в семью. Дебби — сука, но ты пришел ко мне не для того, чтобы вести себя как придурок. Ты просто переживал за мою семью. Разве я должна злиться на это?