Но Майк замер.
— Йоу! Какого хрена? — спросил Бью. — Дасти там?
— Нет, — выдавил Майк сквозь зубы.
— Где она в шесть двадцать чертового утра? — спросил мужчина.
Майку не понравился его тон, и ему не понравился тот факт, что он разговаривал с мужчиной Дасти, мужчиной, которого, как она ему сказала, у нее не было, поэтому он даже не потрудился ответить.
Бью не волновало, что Майк не ответил.
— Хорошо, ты не хочешь сказать мне, почему сейчас двадцать минут седьмого чертового утра, а ты хватаешь телефон моей женщины? — продолжил свой допрос Бью.
— Нет, — выдавил Майк.
— Трахни меня, — отрезал мужчина.
— Ты получил ответ или позвонил только для того, чтобы ругаться? — спросил Майк.
— Да, я получил ответ, чувак. Скажи моей женщине, чтобы она позвонила мне. Немедленно. Понял?
— Понял, — коротко ответил Майк.
Затем тот бросил трубку.
Майк уставился на телефон. Затем он бросил его на тумбочку вместо того, чтобы швырнуть через всю комнату.
Начиная с Одри, он играл на поле, всегда заботясь о своих детях, делал это довольно активно. Отчасти это было связано с тем, что Майк был мужчиной. И отчасти это было связано с тем, что последние семь месяцев его брака их сексуальная жизнь отсутствовала. Потому что Майк понял, что не может трахать женщину, которая ежедневно лгала ему, часто выдавала дерьмо и все еще без проблем свободно тратила его деньги, а также деньги, которые он еще не успел заработать. В последний раз, когда Одри повернулась к нему, он почувствовал приступ тошноты, понял, что с сексом у них покончено. И именно тогда он оттолкнул ее от себя, прямо сообщив ей об этом. Она пришла в ярость, кричала и ругалась, он беспокоился, что дети могут услышать, но, как всегда с Одри, у него не было выбора. Независимо от того, сколько раз он говорил ей заткнуться на хрен или вести себя по тише, она игнорировала все его слова, наоборот усиливая громкость, и выражения ее становились при этом более грязными.
И в тот момент, когда она покраснела и пришла в ярость, поняла, что будет нести ответственность за последствия своего собственного поведения, стало совершенно ясно, что решение Майка развестись с ее задницей было правильным.
Он потратил годы, делая все возможное, чтобы разобраться в их дерьме. Сначала, молодой, глупый и влюбленный в нее, он из кожи вон лез, чтобы дать ей все, что она хотела. Но даже когда он положил это «все» к ее ногам, она хотела уже большего. Затем он сделал все, что возможно, пытаясь выяснить, откуда у нее возникли такие потребности, пытаясь помочь ей понять и осознать, чтобы она могла справиться с ними. Это не сработало. Несмотря на то, что разговоров и ссор у них было множество, ее поведение не менялось. Она часто обещала, что не будет, клялась, что «исправится», в течение недели, иногда месяца правда сдерживалась. Но потом она снова начинала швырять деньгами направо и налево. Поначалу она не скрывала от него своих расходов. В конце концов, начала прятать. Как, черт возьми, она думала, что он не увидит, ведь он оплачивал их счета, у них был совместный счет, она не работала. Она просто не собиралась исправляться.
Давление в их отношениях нарастало. Оно усугублялось его разочарованием из-за долгов и женой, которая постоянно лгала ему. Что касается Одри, хотя она никогда в этом не признавалась, но он думал, что ее поведение скорее всего было связано с чувством вины и гневом на саму себя за то, что она не могла контролировать свою зависимость.
И так как она не могла контролировать себя, он освободился от нее. И, освободившись от нее, он стал наслаждаться жизнью.
Из всех женщин, с которыми он получал удовольствие, Дасти была именно той, с кем он получал больше всего удовольствия. Не только в постели, она была, безусловно, лучшей из всех в постели со времен Одри, до Одри и включая Одри, но и вне ее. Забавная, привлекательная и открытая вот такой и была Дасти. Она ни хрена не скрывала. Не боль. Не юмор. Не гнев на сестру. Не мысли об окружающем мире.
И ему это нравилось. Сильно нравилось. И с учетом того, что она была Дасти, и той особой связи, которая была у них, когда они оба были моложе, вся их история, казалось, встала на свои места и усилилась в геометрической прогрессии в тот момент, когда они снова по прошествии лет оказались вместе, он расслабился с ней. Точно так же, как с Вай, которая оказывала на него тот же эффект, поэтому Майк прыгнул прямо с места в карьер, все эти годы имея прямо противоположное отношение в течение многих лет с Одри, он позволил себе увлечься Дасти и вчерашней ночью.
Но, очевидно, в отличие от Вай, переживающая какое-то серьезное дерьмо, когда он познакомился с ней, открытость Дасти была блефом. Она провела ночь в гостиничном номере, ожидая встречи со своей семьей, но ее гнев на сестру не позволил ей находиться с семьей. Он сам заявился к ней в номер, дав ей возможность провести это время ни в одиночестве. Поэтому она с удовольствием воспользовалась ситуацией, используя его.