Он вышел из ее комнаты, закрыл дверь, проверил Ноу. Его голова тоже лежала на подушке, и он тоже спал без задних ног. Майк был удивлен. Ноу вернулся домой с концерта какой-то взвинченный. Понятно, все прошло хорошо, но Майк узнал, что все прошло хорошо, потому что он стоял в дверях Ноу, прислонившись к косяку, пока сам Ноу распаковывал свои музыкальные инструменты и рассказывал ему об этом. Майк думал, что ему потребуется некоторое время, чтобы успокоиться, но с тех пор он явно потерпел крах.
Майк вышел из его комнаты, закрыл дверь, а затем повторил шаги, которые он предпринимал снова и снова во время обхода дома.
В доме было тихо.
Тишина.
Ничего.
Все было хорошо.
Ронда разбиралась со своим дерьмом, помогала. На той неделе она даже работала с Деллой над упаковкой керамики Дасти.
Дебби отозвала свой иск.
МакГрат находился в тюрьме.
Одри, казалось, взялась за ум, пытаясь наладить отношения с Рис.
На ферме работали четыре человека, завершая посев кукурузы.
Ничего плохого.
Все хорошо.
Майк стоял в своей гостиной, глядя через двери на веранду на свой залитый лунным светом задний двор.
Снаружи тоже ничего.
Все было тихо.
Тихо.
Хорошо.
— Так почему, черт возьми, я не могу избавиться от этого гребаного чувства тяжести? — шепотом произнес он.
Неудивительно, что не получил ответа.
Итак, с грузом, отзывающимся тяжестью в груди, даже после того, как Ронда начала жить и пришла в себя, Одри стала меняться, Дебби больше не угрожала, МакГрат был выведен из строя, Майк вернулся наверх в свою комнату.
Он закрыл дверь и осторожно скользнул обратно к Дасти, прижимаясь передом к изгибу ее спины и обвивая рукой ее талию.
Она не проснулась.
Все хорошо.
Только это было не так.
И он знал.
Просто не мог понять почему.
22
Игры сердца
Конец мая... Суббота…
Я шла от сарая к дому, чтобы попить воды, когда задняя дверь с грохотом распахнулась, и наносекундой позже оттуда вылетела Рис с красным, мокрым и опустошенным лицом. С развевающимися волосами она сбежала по ступенькам и сразу же направилась на поле к дому, хотя Фин последовал за ней и крикнул:
— Риси!
При виде этого драматического зрелища я остановилась, и, как ни странно, Фин сделал то же самое. Его глаза были прикованы к удаляющейся спине дочери Майка, а тело замерло на месте, как статуя.
Я тронулась с места и быстро подошла к нему.
Колебалась секунду, потом задала глупый вопрос:
— Все в порядке?
Очевидно, что глупый вопрос, поскольку все выглядело совсем наоборот. И учитывая, что дело касалось подростков, независимо от того, что они были взрослыми подростками, совать свой нос в чужие дела, с их стороны, не приветствовалось бы.
Но лицо Рис и тело Фина не предвещали ничего хорошего.
Более того, с ними что-то происходило в течение уже нескольких недель. Рис вела себя также, как всегда, но Фин стал другим. Он становился все тише и тише, пока не погрузился в размышления, в еще худшие размышления, чем после смерти отца. Рис отреагировала на его замкнутость, тоже став все тише и тише, более настороженной, нерешительной и неуверенной в себе, такой, какой была, когда я впервые с ней познакомилась. А когда Джерра и Хантер приезжали с детьми к нам в гости, Рис тогда полностью расцвела.
И что бы ни происходило между Фином и Рис, это единственное, что вызывало беспокойство в последний месяц. Остальное все было улажено. Жизнь была хороша.
Нет, жизнь была великолепна.
Теперь это.
Дерьмо.
Взгляд Фина скользнул по мне, и он прорычал:
— Нет, все, бл*дь, совсем не в порядке.
Затем повернулся на каблуках и прошествовал в дом, захлопнув за собой дверь.
Я последовала за ним гораздо медленнее, добралась до кухни и увидела Ронду в углу, ее широко раскрытые глаза смотрели на дверь, ведущую в холл, рука была прижата к горлу.
Ронда собрала все воедино по-рондовски. Она все еще была Рондой, но, по крайней мере, больше не хандрила и не смотрела отсутствующим взглядом. Она стала прежней Рондой, пусть и меланхоличной.
— Ты слышала, что произошло? — спросила я, и ее глаза обратились ко мне.
— Он порвал с ней.
Мои губы приоткрылись, я почувствовала, как сжалось у меня грудь.
Затем слабо выдавила:
— Что?!
— Он... он… они были в гостиной. Они закрыли двери, но я слышала, как кричала Рис. Я не слышала слов Фина, но она продолжала кричать: «Я не могу поверить, что ты бросаешь меня! Я не могу поверить, Фин! Я не могу поверить, что ты бросаешь меня!» снова и снова она так кричала. Я думаю, он пытался заставить ее успокоиться, потому что она крикнула: «Не подходи ко мне!» и убежала.