— Ты что, русского не знаешь?
— А мы говорим на русском?
— А на каком?
— На языке Россого королевства.
— Еб-ся в сиську- Я схватился за голову — Сейчас опять кровоизлияние будет, дед!
Он засуетился: — На-ко выпей вот это. Пей-пей и отдыхай.
Я выпил. По горлу прокатился огонь как от чистого спирта. Меня куда-то понесло.
За компьютером сидела моя жена. На весь экран — моя фотография.
— Слава, вот и простились мы с тобой. Сделали все как ты хотел: в новой парадной форме, с оркестром и почетным караулом. С салютом на кладбище. Проститься с тобой пришли многие из нашего дома и других домов. Не ожидала. Приехал Роман с женой и Ольга с мужем. Им я отдала твой кортик и кортик отца. На кладбище не поехала. Не хотела видеть как закапывают. Я верю — смерти нет, Слава. Есть переход на другой уровень бытия.
Хотелось дотронуться до ее руки, погладить по седой голове… Дальше темнота, густая, теплая, качающая как на катере.
В поредевшей темноте слышалось чье-то сопение. По бедру скользнули ловкие пальчики. Молодое тело сразу встрепенулось, а мозги…Когда я понял, что ко мне прижалось чужое женское тело, которое пахло как смесь розового куста и прогоркшего масла, затошнило до рвоты. Я вскочил с кровати. На ковер свалилась пухлая особь. Ее глаза налились слезами, а губы, как накаченные силиконом, сложились в куриную жопку и капризно произнесли: «Ну Славен, зачем ты так? Я пришла к тебе, а тыыыы…» Бляяя, это еще кто? В принципе, реакция тела меня порадовала. Мы- то с Люсей давно уже как бы платонически. Но хотелось бы самому выбирать. И не розу в навозе! М-да. Там-то мне было шестьдесят шесть, а здесь- двадцать пять. Вопрос требует обмозгования. Но не сейчас. Сейчас надо было выставить дурно пахнущую кошелку за дверь и начинать познавать свое местообиталище всерьез. Я так и сделал. То есть выставил дамочку за дверь. И крикнул в коридор: «Эй, кто-нибудь, умываться, бриться, зубы чистить и завтракать!»
О, сколько набежало народа! Все что-лопотали вразнобой, суетились и мешали друг другу.
— Тихо! — гаркнул (ого, голосочек-то как был раньше- командный) — всем построиться! Народ остолбенел и неуверенно оглядывался. — Я сбавил тон. — Всем построиться вдоль стенки. Вы знаете, что после заклинания Серого праха, я временно, ВРЕМЕННО, потерял память. Будем знакомиться заново.
Ты кто? — Указал на низенького старика.
— Я-то, я истопник, камины топлю и чищу. Ну, это…звали же, я и пришел.
— Так, как пришел, так и пошел вон. — Я сделал какой-то жест кистью правой руки. Старика вынесло спиной вперед, хорошо приложив об косяк. Блииин! Стало страшно.
— Славен, успокойся, мой мальчик. Все наладится. — сказала толстая старая женщина. — Я твоя нянюшка. Пусть все уйдут. Я помогу тебе, хороший мой. А завтрак будет через три свечи.
ОООООООООО! НЯНЮШКА! Просто мозгоебство какое-то! Прямо как Людка: «Славочка, выпей таблеточку, поешь бульончика. Все будет хорошо». А я умер. Я сдох!
— Где мои собаки? — Меня опять стали напрягать эти обстоятельства.
— На какой псарне, мать вашу! Привести их сюда!
— Сейчас, сейчас. — Засуетилась нянюшка — Колин, приведи псов.
Они пришли, мои алабаи. Окружили меня, сопели в подмышки, трогали лапами и облизывали. Постепенно в груди потеплело. Я не один здесь. Ладно, надо умыться. Вот только где? Аргун встал и подошел к двери возле окна. Поскреб ее и носом стал подталкивать ручку. Эээ, какие удобства…Посреди комнаты стояла большая лохань. Сбоку что-то похожее на стул с дыркой посередине. Под ним стояло нечто типа ведра. Видать местный унитаз. Правда раковина была похожа на раковину. Над ней «зеркало». Из полированного металла. Полочки из чего-то наподобие полированного камня. Крепились странно- прямо врезаны в стену. Какие-то баночки, скляночки и ничего похожего на зубную щетку.
Делать нечего. Отлить страшно хотелось. Да и кое-что другое тоже. Ну, ведро так ведро. Угнездился на стуле. Сделал все дела. В ведре крякнуло и все куда-то провалилось. Долго стоял со спущенными штанами. Туалетной бумаги не было. НО! Был в кармане платочек…Над раковиной торчала изогнутая трубка. Пока раздумывал что да как, рука сама потерла пальцами эту трубочку. Полилась вода. Холодная. Потер еще — потекла теплая. А жизнь-то налаживается!
Вышел. Нянюшка сидела, подперев голову руками и скорбно глядела на меня.
— Не смей меня жалеть! Я воин и все преодолею.
— Какой ты воин. Ты еще дитя неразумное.
Хотел сказать, какое я тебе дитя? Мне 25. А потом подумал: а хрен его знает, сколько они тут живут. И потом эти новые для меня способности… Я что колдун? Понял, что последние слова произнес вслух