Вдруг игра прекратилась и на поле не осталось никого. Никого, кроме одного человека - Джо. Я уже выучила это имя. Оно так часто появляется в моих снах, что я уже забыла когда спала спокойно. Он говорит громко, хоть у него и нет в руках микрофона.
— Мэри, Джульетта моя! — Он издевается? Я терпеть не могу такие шутки! Они осточертели мне ещё в начальной школе. На моем лице появились морщинки между бровями, — Прости, все время забываю, что тебя раздражает, когда так шутят. Прости меня, милая. Я понимаю, что тебе тяжело. Вокруг меня всегда много народа, много веселья, а ты к этому не привыкла. Я сознаюсь, что эта шутка была лишней. Я понимаю, что тебе было неприятно, прости. Больше никогда, Мэри, обещаю, — он так клятвенно умоляет меня простить его, но за что? Что он такого натворил, что я на него обиделась. Иногда я просто не понимаю романы в своем сне.
Я сидела на своем месте, где и была весь матч, только вот рядом со мной уже не было Каспара, и передо мной уже красовался этот парень с большущей шевелюрой. он смотрел на меня своими красивыми голубыми глазами, умоляя простить его за содеянное. Эх, знать бы, что совершил ты, Джо. Я даже не знаю его фамилии! Как я вообще могу связать с ним свою жизнь.Как же глупо все, очень глупо.
— Мне не за что тебя прощать, Джо, — спокойно ответила я.
— Ты назвала меня Джо? — он нахмурил брови.
— Да, а что-то не так?
— ты никогда не называла меня моим именем. Ты с самого момента нашего знакомства называешь меня «большая шевелюра». А когда злишься на меня, называешь Джозеф, но никак ни Джо, — он опустил глаза, взяв мои ладони в свои, — мне всегда будет мало времени, чтобы насладиться красотой твоих глаз. Божечки, ты улыбаешься, — он засиял.
— Мне никто и никогда не говорил, что у меня такие красивые глаза, — это правда. Мне никогда не говорили комплименты.
— Каждый божий день, милая, каждый божий день, я говорю тебе, что готов тонуть в твоих янтарных глазах, и ты говоришь, что тебе никто и никогда? — он подошел ко мне ближе, между нами буквально осталось каких-то пять сантиметров. Каспар выше Джо, но все равно для меня этот парень кажется большим. Я не отводила взгляда от него. Его лицо приближалось ко мне с каждой секундой все ближе и ближе. Не прошло и полминуты, как его губы уже целовали мои пылающие щеки; его руки бегали по моему телу, остановившись на талии, прижали меня к нему вплотную. Его руки держали меня так крепко, что даже если бы я хотела — не выбралась бы из этого плена. Он отстранился и посмотрел на меня своими красивыми глазами:
— Я больше никогда не обижу тебя, никогда, моя Кровавая Мэри, — и вновь наши губы соединились.
Ванильность — не самое любимое в моих снах. Мне нравится наблюдать за этим со стороны, но вот во сне видеть это, и тем более, когда это происходит с тобой, становится страшно. Я посмотрела на часы. Это беспощадное время показывало почти семь утра. В восемь мне надо быть уже на радио: сегодня я веду утреннюю программу. Меня поставили в пару с Джеймсом. Он друг Александра, поэтому Луи попросил его присмотреть за мной — его названной маленькой сестренкой. А на вечер у меня запланирована встреча с другом из Южной Африки. Пора начинать новый день. Доброе утро, Кровавая Мэри.
Комментарий к 4. Я становлюсь полезной, я становлюсь нужной
Прошу, не судите строго)
========== 5. Здравствуй, большая шевелюра ==========
С самого раннего утра я торчу в ванной. Досыпаю оставшиеся пять-десять минут перед вторым утренним эфиром. Я готова к нему физически, да и морально тоже. В первый раз было куда страшнее: потели ладони, сердцебиение зашкаливало, в глазах читался ужас. Сейчас же все иначе — не бегают глаза от ужаса. Я забыла про время. Меня побудил выбраться из ванны голос Александра.
— Мария! У тебя ещё час до начала эфира, а нам ещё ехать! Выбирайся! - Что? Боже… Я просидела в ванной больше часа?
— Я сейчас! — отозвалась я в ответ и метнулась к зеркалу. Нанесла макияж. Да, знаю, это глупо краситься, когда ты ещё не одета, но сегодня у меня нет ни одной кофты, что одевается через голову, так что, мне простительно.
Я еле-еле управилась за полчаса. Если бы не мой «братишка», я бы все еще возилась дома с утюжком или кофеваркой, а не сидела в такси и слушала местную радиостанцию. Сегодня Александр решил поехать со мной, чтобы поговорить с Джеймсом. О чем не знаю, но мне жутко интересно!
— Ну, так, может, расскажешь? — допытывалась я своего друга во время пути.
— И не подумаю, — улыбался Луи, прекрасно зная, что я не отстану, — сестренке знать не обязательно, — опять он называет меня сестрой…ему нравится так что ли?
— Алекс, — вся веселость пропала с моего лица, — почему ты называешь меня сестрой? Мы же не родственники. — я была серьезной снаружи, но внутри у меня горело детское любопытство.
— Мне нравится тебя так называть, — он все так же улыбался, только теперь по доброму. Опять внутри загорелся знакомый огонечек, который дает мне не забыть родные места. Может, он, действительно, мой брат? Боже, пожалуйста!
— А я-то подумала, что мы с тобой, действительно, родные, — я состроила грустную мину.
— Мы можем ими быть и без кровных уз, — совершенно спокойно, без намеков на юмор, проговорил Александр и открыл окно на заднем сидении, видимо, стало душно, — честно сказать, я уже дня три считаю тебя родной сестрой. Младшей родной сестрой.
— Опять ошибочное суждение, мистер Луи, — я сделала вид, будто бы поправляю очки, — вы не можете считать три дня меня своей сестрой, потому что я вас считаю своим братом уже четыре дня. Ещё с того самого вечера откровений.
— Ого, — он удивился, — значит, мисс Кетпулетти, вы испытываете ко мне такие же чувства, как и я к вам?
— Нет, я к вам не подбиваю клинья, — я старалась не рассмеяться, как бы сложно мне не было.
— Постой, я к тебе ничего не подбиваю! — начал возмущаться Луи. Я старалась, как могла. Постоянно сдавливала улыбку, но она снова и снова появлялась и друг это заметил, — Мария, — он изогнул бровь, а я уже не выдержала. Его лицо было покрасневшим, то ли от злости, то ли от предъявленного мною обвинения, - ах, ты! Тебе не жить сегодня! — он схватил меня за голову и начал костяшками пальцев растирать мою макушку. Вся моя прическа пошла псу под хвост. Вырваться из его хватки не так уж и просто, оказывается, — вот как только закончиться эфир, тебе конец, Джульетта!
— Не называй меня так! — как же я ненавижу! — Ты посмотри на меня! Ты устроил бунт на голове!
— Ой, тебя там все равно никто не увидит, — отмахнулся Александр, но потом засмеялся, - ой.
— Что? — у меня в голове пролетело множество мыслей, вплоть до важного собеседования с прессой перед эфиром. Глаза становились все больше и больше.
— Сегодня ты, просто, будешь вести утреннюю передачу с гостем. С симпатичным гостем, — его смех был таким радостным, что мне хотелось придушить его прямо сейчас, в машине, при свидетеле.
— Скажи «спасибо», что я не могу тебя убить сейчас, нечем.
На голове у меня, действительно, был тихий ужас. Вместо прически «пять минут» у меня стала прическа «птичье гнездо за пять минут». Что же, единственное радует, что там есть место, где можно будет убрать весь этот кошмар и сделать что-нибудь приличное.
Я влетела в здание радио BBC 1, как ошпаренная. До эфира оставалось каких-то пятнадцать минут, а мне надо ещё прочитать тему передачи и привести себя в порядок. По пути я сшибла парочку человек, один из них даже чертыхнулся на меня, а один остановил и попросил извинений. Естественно, мне пришлось попросить прощения, хоть на это у меня не было столько времени.