– Люди, значит, должны продолжать говно нюхать в бараке и рвать жилы по приказу уже дохлого паханчика? – разозлился майор. – Что тебе какой-то Симак?! У тебя же здесь БТР, в конце концов!
– Да я лишней стрельбы не хочу! – возмутился Черноскутов. – Ну перебьём ещё народу, а что толку? Сам же говоришь, что сейчас людей беречь надо, и так пятая часть населения осталась, если не меньше. Позже всех выпустим, несколько часов ничего не решают.
– Ну-ну, – хмыкнул майор, – так-то оно так, но не все люди – люди. Это я давно понял, хоть и ног-рук по две и голова одна. Кого-то мне жалко чисто по-человечески, а кого-то – совсем не жалко. Ладно, смотри, однако без троих мужиков я отсюда не уеду, да и женщин там несколько есть, тоже надо забрать.
Максим с сомнением скривил губу:
– Насчёт женщин, наверное, ты прав, можно попытаться, а вот что за мужики у тебя? Кто такие?
– Мои друзья, – отрезал Гончаров. – Скажешь, что всех нас как столярную бригаду забираешь к Лобстеру.
– Какую ещё столярную бригаду?! – выпучился Максим.
Александр объяснил, но Черноскутов стал возражать, что Симак не поверит: как же Лобстер мог узнать про бригаду Гончарова, коли рация в лагере не работала?! Неизвестно, сколько бы они так препирались, если бы бывший милиционер вдруг не замер, подняв палец.
– Тихо! Слышишь? Кажется, те чёрные снова летят!
Гончаров прислушался и различил слабое, но вполне явственное тяжёлое гудение. Максим подхватил со стола автомат и бросился к двери, но у самого порога столкнулся с возбуждённым и задыхающимся Симаком.
– Там… такая херня!.. – вращал вытаращенными глазами начальник лагеря. – Летят какие-то чёрные штуки!
Не отвечая главному вертухаю, Черноскутов махнул рукой Гончарову следовать за ним.
– Куда?! – встал на пути у майора Симак, запоздало вытаскивая из кобуры пистолет. – Его чё – под замок пока?
– Отставить! – быстро сказал Черноскутов. – Верховный Князь его в город требует, он со мной сейчас поедет. Всё, и не рассуждать! – немного нервно выкрикнул он, видя, что начальник лагеря собирается протестовать.
Симак тем не менее хотел возразить, но оказался в недопустимой близости от Гончарова, а пистолет поднять не успел. Майор же не смог отказать себе в некотором злобном удовольствии. Он резко снизу вверх и вперёд выбросил правый кулак с набитыми костяшками, одновременно левой перехватывая руку Симака с пистолетом. Кадык начальника лагеря аж хрустнул.
Бандит согнулся пополам, и Гончаров закрепил достигнутое ударом локтем сверху в основание черепа. Уже бывший начальник лагеря рухнул на пол, и даже хрипел всего лишь секунду-другую. Тело его дёрнулось и затихло. Черноскутов не успел и глазом моргнуть.
– Лихо… – только и пробормотал он.
– Тебе-то, надеюсь, эту собаку не жалко? – покосился на Максима Гончаров, быстро сдирая с трупа пояс с кобурой и выбрасывая огрызок верёвки, которым были подтянуты его собственные штаны. – Нет человека – нет проблемы: часто это реально работает! Вашего Лобстера кокнули, и банда стала разваливаться, сам же ты сказал. Если терроризм против кого и оправдан, так это против подонков. Ублюдки всю жизнь приличных людей мочат, так почему же нельзя мочить ублюдков? Только так с ними и надо! Говорил же когда-то президент, да так на полпути и остановился. А я теперь буду только так! – приговаривал он, просовывая ремень портупеи в шлёвки брюк.
– Ну, разговорился, философ, нашёл время! – фыркнул Черноскутов. – Да чихал я на Симака, ты скорее давай! Надо хоть людей загнать в вагончики, может, эти чёрные стрелять не станут, а если станут, то сухие деревянные стенки хорошо помогают, между прочим, хотя и загореться могут. В бэтээр забираться, имей в виду, опасно: металл ток проводит!
Максим побежал во двор, что-то крича солдатам и остальным охранникам. Александр быстро затолкал тело начальника лагеря в стенной шкаф, предназначенный для разного строительного инструмента и спецовок. Закрепив проушины замка куском валявшейся тут же стальной проволоки, чтобы створки не раскрывались, он тоже выскочил вслед за Черноскутовым, прикрыв пока пояс с пистолетом своей драной камуфляжкой.
Чёрные машины Гончаров увидел сразу – до них оставалось метров триста. Летели они через пустошь со стороны северо-западного Барьера. Максим описал аппараты довольно точно: действительно, неизвестные устройства очень напоминали по форме перевёрнутые продолговатые вазы-конфетницы, только словно сделанные не из хрусталя, а из большого куска антрацита. По ним шли какие-то узоры из выступов, граней и призм, и вечернее солнце блестело на массивных корпусах. Гончаров отметил, что скорость движения странных машин удивительно невысокая для полёта – километров тридцать в час от силы. Движение «конфетниц» в воздухе напоминало полёт дирижабля, поскольку какие-либо несущие плоскости в виде крыльев отсутствовали.
«Интересно, – подумал майор, – это те же самые или уже другие? Настоящее вторжение, что ли, происходит?…»
Кое-кто из охранников вылупился на секунду на свободно разгуливающего Гончарова, но всем было явно не до него. Прекрасное время для побега, только у майора в голове сейчас вертелись иные мысли.
Обзор в направлении машин «чужих» ничем не ограничивался, и аппараты просматривались как на ладони. Зрелище впечатляло: две махины, размером примерно со стоявший тут же БТР-70, летели курсом чуть мимо лагеря на высоте всего метров четырёх от земли. Вибрирующее гудение нарастало, но снаружи у машин ни воздушных винтов, ни турбин видно не было.
Охранники столпились между двумя вагончиками, а кое-кто голый высовывался из бани, таращась на диковинки. Черноскутов бегал по лужайке, стараясь загнать всех под крышу, но, поскольку люди не знали о происшедшем накануне, никто ничего и не понимал. Только солдатики начали опасливо отступать к БТРу, поднимая автоматы.
– Только не в бэтээр! – заорал Черноскутов. – Всем укрыться в вагончиках! Они стреляют электричеством.
Несмотря на эти призывы, большинство ничего не ведающих охранников не спешили прятаться, хотя и попятились к домикам.
– Никому не стрелять! – продолжал пытаться что-то объяснить Максим. – Может, они просто мимо пролетят!
Но он ошибся. До неизвестных машин оставалось метров сто, когда те вдруг изменили курс, свернули к лагерю и открыли огонь. Обладавший прекрасным зрением Гончаров успел заметить, как на носу первой машины выдвинулось устройство, напоминавшее ежа, увитого спиралью. Майору показалось, что оттуда беззвучно отделилось светящееся облако, но уже через секунду он сообразил, что это рой тех самых «электрических шариков», про которые рассказывал Черноскутов.
Пока охранники лагеря хлопали глазами, вылупившись на странное явление, Гончаров лихорадочно прикинул, где можно найти защиту. Ближайшим укрытием был стоявший рядом БТР, и Гончаров бросился под его корпус, памятуя о словах Черноскутова и стараясь не прикасаться к металлическим частям. Солдаты, очевидно, тоже уже слышавшие про поражающие факторы неизвестного оружия и неуязвимость странных аппаратов даже для ДШК, кинулись прятаться, а за ними охранники, невольно поддаваясь общему порыву, тоже бестолково побежали кто куда.
Но, хотя «электрические шарики» летели существенно медленнее пуль и даже стрел, выпущенных из хороших луков, мало кому удалось скрыться. Тучка переливающихся мячиков накрыла толпу, и треск лопающихся миниатюрных шаровых молний слился в череду неожиданно громких разрядов и криков людей.
У Гончарова возникло впечатление, что полёт шаров как-то корректировался на манер управляемых снарядов. Александр запоздало подумал, не рванут ли от разрядов бензобаки или боекомплект в БТРе, но менять позицию было уже поздно.
Несколько шариков лопнули почти под колёсами машины в опасной близости от майора, и даже через воздух он почувствовал ощутимый электрический удар. Кто-то дико заорал в мокрой бане, отдельные фигуры бегали туда-сюда в поисках укрытия, а чёрные машины начали плавать над лагерем, высматривая жертвы и добивая их одиночными направленными выстрелами. Где-то застучал автомат, но почему-то тут же захлебнулся.