— Может, уже за стол? — неискренним тоном предложила Джуди, у которой после занятия любовью разыгрался аппетит. — Уверена, Софи вряд ли понравится, что мы все сидим тут и ждем.
— В самом деле! — Из кухни в необъятном переднике Мика выскочила Кэти. Она выглядела как ребенок, влезший в родительские шмотки. — Лазанья пригорит, если ее еще хоть немного продержать в духовке…
И как раз в этот миг раздался звонок в дверь — к счастью для Кэти, поскольку Мик собрался яростно восстать против такого плана. Он метнулся к двери, а Кэти уставилась на Джуди и Салли, изнемогая от любопытства — как они отреагируют на Софи? Картинка была точно кадр из голливудского блокбастера: через двадцать минут неспешного развития сюжета наконец-то появляется герой в униформе ковбоя, официанта или заключенного; с тревогой всматриваясь в знаменитое лицо, все перепачканное грязью или скрытое форменной фуражкой, но не утратившее и грамма звездности, зритель расслабляется в мягком кресле и тянется за стаканом, уверенный, что теперь-то история пойдет как по маслу. Кэти наблюдала за сценой из дверей кухни. В глубине души она злилась на себя за то, что чувствует себя лишней. Ведь она живет у Мика, носит под сердцем его ребенка, а в духовке томится ее стряпня — ну что еще нужно? Она даже не может попенять Салли за то, что та открыла дверь Джуди и Скотту, или Мику за то, что он ей это позволил. (Салли заявила, что узнала звонок Джуди, отчего Кэти чуть не взорвалась — ведь это квартира Мика!)
И все же появление Софи мгновенно низвело Кэти до эпизодической роли, даже в собственном доме.
Джуди и Салли глупо таращились на Софи, пока та вежливо целовала Мика в щеки. Отстранив его маленькой ручкой, когда он вознамерился заключить ее в свои фирменные медвежьи объятия, она отступила на шаг и сняла кожаный пиджак, размера на два больше, чем нужно, старый и потертый, словно его лет двадцать таскали по багажным отсекам авиалайнеров. Мик с готовностью подхватил пиджак.
Софи оглядела комнату, но не из любопытства, а скорее изучая расположение людей и мебели, чтобы ненароком не споткнуться о какое-нибудь препятствие.
— Это Софи! — гордо объявил Мик из-за ее спины и возложил руки на ее плечи. От этого его жеста Софи словно стала еще субтильнее.
Француженок принято именовать изящными. Но Софи была просто костлявой. Щеки у нее ввалились, тонкие цыплячьи косточки выпирали тут и там, а под глазами залегли большие синяки — очевидное свидетельство нарушенного кровообращения или плохого питания.
— Привет, Софи, я — Салли.
Салли шагнула вперед, не зная, что делать — то ли пожать Софи руку, то ли поцеловать на континентальный манер, в обе щеки. Помогать ей Софи явно не собиралась, стояла и разглядывала Салли, точно та была музейным экспонатом. Салли послала ей суетливый воздушный поцелуй и растерянно отступила.
Джуди и не надеялась осилить континентальный поцелуй в обе щеки, тем более что и сама Софи, похоже, не очень рвалась целоваться. Джуди так и осталась девушкой из рабочих кварталов в Северном Лондоне, так что — отвалите со своими слюнявостями. Она знала, что и Скотт скорее удавится, чем станет манерничать.
— Я — Джуди, а это Скотт, — с улыбкой сказала Джуди. Ее так и подмывало вставить «мой Скотт», но она сдержалась. В конце концов, не стоит бежать впереди паровоза. — Рада познакомиться. Мы о тебе наслышаны.
— Ah oui?[2] — откликнулась Софи и снова замолчала. Похоже, ее одолевала смертельная скука.
— Проходи же! — с грубоватой нежностью подтолкнул ее в гостиную Мик. — И еда уже готова. Все за стол!
— Так, значит, ты заблудилась по дороге с вокзала? — спросила Салли, отодвигая стул. — Мы так и подумали.
Благодарение Господу нашему, что есть Салли, — подумала Джуди. — Без нее никто бы не знал, о чем говорить.
— Не-эт, pas du tout[3], — ответила Софи. — Просто я еще не бывай в этот район, и мне интересно. Я прохаживайся и смотреть люди и здания.
— Боже, ты, должно быть, единственный человек на свете, кто заинтересовался Кингз-Кросс! — воскликнула Джуди. — Мы все здесь больше пялимся себе под ноги и норовим проскочить побыстрее.
— Au contraire[4]. Я же говори, мне интересно. — Софи отпила вина. — Мне интересно любой место, неважно, убогий он или нет. Я люблю все смотреть, всегда. Это полезно для мой искусство.
И разумеется, этой тирадой Софи убила всякое желание беседовать с ней. Во-первых, она назвала их район убогим. Но одно дело, если Джуди считает свой район дырой, и совсем другое, если так отзывается о нем заезжая выскочка. А во-вторых, англичане обычно впадают в ступор, когда в их присутствии поминают искусство, да еще в столь пафосном контексте. Последовала долгая пауза, которую нарушила Кэти, внеся в гостиную огромное блюдо с лазаньей.