— Дай мне посмотреть новые страницы романа, и я скажу тебе свое мнение.
— Вспомни, я тебе их уже посылала.
— Ты знаешь, как сейчас работает почта…
Она опускает голову — типичный признак уныния. Или она что-то заметила на полу.
— У тебя красивые ботинки, — замечает она.
— Да, я потратился.
— Теперь потребуется приличный костюм, — добавляет она.
— Очень мило.
Тоска в ее глазах разом заставила меня встрепенуться. Ловлю себя на том, что разглядываю Изабель. Она приближает ко мне свои губы. Ее лоно источает влажный запах. Я узнаю его, он немного кисловатый. Изабель покрывается испариной, и я тоже.
Когда между нашими губами остается не больше двух сантиметров, мы останавливаемся: какая-то парочка, обнявшись, входит в холл — такие же влюбленные, как и мы. Можно сказать, что они неистово целуются. Слышен звук поцелуев. Горячие птички. Да, это моя соседка с нижнего этажа. Последнее время мы часто встречаемся. Мне кажется, это ее третий парень за две недели. Значит, всем места хватает. Прочитала ли она мою записку, которую я подсунул ей под дверь?
В зале для собраний
Большинство стульев еще пустуют. Те, что заняты, скрипят под тяжестью ерзающих ягодиц и затекших тел, — люди пытаются разрешить здесь вопросы, на которые ответа нет. Я пришел одним из первых, чтобы не встречаться взглядом с участниками сегодняшнего собрания.
Открываю окно, вижу в окне здания напротив уборщицу, которая в офисах выворачивает корзины с мусором; потом уборщица включает пылесос. Вывески сверкают. Автобус гудит. Движение транспорта стопорится. Двигатели через выхлопные трубы изрыгают угарный газ. В автомобильной пробке, растянувшейся на длину всей улицы, женщины и мужчины подводят итоги. Все надеются избежать будоражащих мыслей, которые регулярно доводят их до спазмов желудка, а именно: давление со стороны начальства, страх перед будущим, сексуальное желание на нуле, мечты молодости канули в лету, детские комплексы не преодолены, впереди — тупик, ненадежные отношения с противоположным полом. Главная трудность: никто не знает, сколько времени живет надежда.
Бернар, руководитель собрания, приветствует вновь прибывших. Его доброжелательный жест, адресованный каждому в отдельности, тем не менее выглядит довольно сдержанным. В целом, Бернар хорошо разбирается в человеческих отношениях, у него почти десятилетний опыт в этой области. Прежде чем найти эту работу общественного характера, он занимал должность начальника отдела по использованию человеческих ресурсов. Он занимался продвижением людей по карьерной лестнице, трудовыми конфликтами, увольнял неэффективных работников. А теперь пришел его черед: смещенный своей администрацией при наихудших условиях в канун Рождества, измученный неразрешимыми проблемами развода, выгнанный из дому своими собственными детьми, преданный своим банком, он решил придать новый смысл своей жизни, работая рядом с домом и решая социальные вопросы. «Анонимные холостяки» — первое доверительное собрание, посвященное восстановлению «моего мужского начала». Сюда пришли мужчины, измученные душевной раной, принадлежащие ко всем социальным категориям: недавние и закоренелые холостяки, выгнанные отцы, сексуальные маньяки, коллекционеры женщин, мужчины-дети, фанатичные одиночки, безработные, неудачники, типы с неустойчивой психикой, диктаторы и извращенцы… Бернар считает своей задачей вернуть веру в себя этим мужчинам, уже опустившим руки, заблудившимся в лабиринте производственного конвейера. В своих созидательных начинаниях он отдает предпочтение неспешности, замедленному действию в условиях слишком быстрого развития событий и потока информации. Он хочет вновь придать силу слову и восстановить умение слушать.
Бернар принадлежит к тому типу людей, которые «начинают издалека». Обычно, объясняет он, вслед за любовным разрывом наступает новый этап жизни. Но иногда окончание отношений заводит просто в тупик: пустой экран, сплошная рябь. Ничего не происходит. Конец программы. Это то, что называется временем бездействия, уточняет он. Нужно вообразить себе одинокого индивидуума, затерянного в бескрайних просторах, раздавленного своей неуверенностью, автоматически двигающегося неизвестно куда, хватающегося за последнюю надежду, которая все-таки маячит на горизонте, и это еще лучший вариант.