УГМК практически добилась успеха в поглощении медной промышленности Южного Урала, не выходя за рамки закона. Против административного ресурса челябинцев была выставлена мощная команда юристов. Время работало на УГМК, и Козицын не торопился.
Отчаянная пиар-война, которую развязал Вольхин, не дала ему ничего, кроме лишних трат миллионов долларов. Наблюдатели отмечают, что УГМК в пиар-войне затратила раз в десять меньше средств, но с большим успехом. Пиарщики Вольхина избрали целевой группой население Карабаша и Кыштыма, и в этом была их стратегическая ошибка, так как все остальное население страны их псевдокоммунистическая риторика при ясных капиталистических целях только раздражала. Даже в Челябинске.
Сумин и Вольхин, понадеявшись на поддержку Москвы против «олигархов», не просчитали того, что к 2002 г. враждебных Кремлю «олигархов» в стране не осталось, а федеральное правительство стало поощрять создание крупных промышленных холдингов.
Влияние на президента вице-премьера Христенко сильно упало с того момента, как он в 2000 г. сагитировал Путина придать магнитогорскому чемпионату по дзюдо статус Кубка президента, а Петр Сумин и Виктор Рашников — гендиректор Магнитки — нагло использовали приезд президента на спортивное соревнование в «олигархических битвах» за металлургический комбинат, и Христенко Вольхину реально ничем уже помочь не смог. Кубок президента по дзюдо переехал в Петербург. Сам Христенко лишился места в совете директоров ММК от государства.
Сумин, активно защищая Вольхина всей мощью областного административного ресурса, стал «притчей во языцех» и ходячей иллюстрацией для СМИ при критике вмешательства губернаторов в экономику, практически сдался и не препятствовал УГМК «поглощать» в ущерб Вольхину медные рудники области.
Вольхин, после неудачной попытки активизировать в свою защиту членов Федерального собрания от Челябинской области, готовит себе красивый выход из бизнеса, объявив о намерении баллотироваться в Государственную Думу, вытесняя из Кыштымского избирательного округа верного ему Михаила Гришанкова. Если Вольхин в Думу пройдет, то в начале будущего года он, скорее всего, сам, на «почетных» условиях, сдаст КМЭЗ.
На этом объединение медной промышленности Урала должно было закончиться, и производство рафинированной меди в стране поровну бы поделили «Норникель» и УГМК, но…
Москва, 2003 г.
Белый рыцарь с медным отливом
Через пару месяцев после публикации в журнале «Слияния и поглощения» (N9 5–6, 2003 г.) статьи «Последний медный передел» раздались многочисленные звонки от знакомых с одним мотивом: «Как же ты, старик, маху дал в прогнозах… Не достался Кыштым УГМК».
Ну, если смотреть в корень, то прогнозы, в самом существенном, оправдались: «свердловская экспансия» в челябинскую медную отрасль состоялась, и это уже факт. Ведь, по большому счету, новостью стала только личность нового «медного олигарха» — свердловца Игоря Алтушкина и его развод с УГМК. Вольхин как игрок с медного рынка ушел и в настоящее время является у Алтушкина всего лишь наемным менеджером.
А, посмотрев не на видимость, а на сущность конфликта между двумя уральскими центрами медной промышленности, то он каким был, таким и остался. И имя ему: сырьевой голод. Только теперь Вольхина сменил Алтушкин.
Поначалу многим наблюдателям казалось, что «УГМК-Холдинг» так разводит тупиковую ситуацию, когда покупать КМЭЗ ей показалось дороже, чем он стоит, а отказаться от захвата без «потери лица» не получается. Разрешить конфликт к обоюдному удовольствию можно было в полном соответствии с диалектической логикой: с помощью введения третьего. К тому же «барон медного лома» Игорь Атушкин, давний соратник Козицына, вполне вписывался в программу УГМК по полному переводу плавки черновой меди в Карабаше с руды на лом, с которой Козицын выступил еще летом 2002 г., в самом начале конфликта. Этот развод многие посчитали только за пышминский пиар для успокоения челябинской элиты. Как в «Колыбели для кошки» Воннегута: один играет в диктатора, другой в спасителя. Но даже если это поначалу так и было, то в эти игры персонажи заигрались всерьез, в полном соответствии с логикой романа. И как верно в свое время подметил О'Генри: «Трест лопается изнутри».
Игорь Алтушкин, один из отцов-основателей Уральской горно-металлургической компании (УГМК), в начале 90-х гг. прошлого века, во время развала хозяйственных связей в отечественной металлургии, занялся сбором цветного металлолома как сырья для медеплавильной промышленности Урала. Альтернативы тогда лому было две: ввоз концентрата из-за границы и разработка новых месторождений. На первое не было валюты, на второе — рублей. Все средства шли на расширение экспансии в отрасли и ее консолидацию. А лом к тому же помогал отбиваться от возможных поглощений сырьевиками.
Успех Алтушкина был даже не в том, что он занялся сбором лома — этим тогда занимались все кому не лень, а в том, что ему удалось этот бизнес в регионе консолидировать.
С середины 1990-х гг., когда на «Уралэлектромеди» (УЭМ) гендиректором был избран Андрей Козицын, сбор медного лома координировался дочерним предприятием комбината — «Уралэлектромедь-Вторцветмет» (УЭМ-ВЦМ), основным владельцем которого был Алтушкин. Он довел поставки лома на медеплавильные предприятия региона до стабильно промышленного уровня — 300 тыс. тонн в год. В иные годы загрузка медеплавильных предприятий ломом доходила до 60 % на УЭМ и 50 % на Кыштымском медеэлектролитном заводе (КМЭЗ)
В 1992 г. Алтушкин, тогда еще заместитель директора государственного НПО «Зенит», создает свое первое предприятие «Аэрон». К 1995 г. «Аэрон» имел уже более 100 филиалов с разветвленной сетью приемных пунктов лома цветных металлов у населения и прямые контракты с десятками предприятий. Успех его заключался в том, что он не изобретал велосипеда, а скопировал не только структуру бывшего советского «Вторцветмета», но и его обязательность в расчетах во время всеобщего «кризиса неплатежей» Во вторых: Алтушкин всегда платил больше конкурентов. Производственные цеха УЭМ-ВЦМ готовили лом к электролизной плавке.
Отладив поставки лома на предприятия, подконтрольные УГМК, Алтушкин наладил продажу его также на КМЭЗ, Вольхину. Так что знакомы они не со вчерашнего дня.
На рубеже миллениума назрело первое противоречие между Алтушкиным и «медными баронами» Урала. Алтушкин наращивал сбор и переработку лома, а потребности в нем на медеплавильных предприятиях старались снизить и вытеснить рудой. Излишки лома удалось пристроить на Полевский завод точных сплавов, часть экспортировать за границу Но как дамоклов меч над Алтушкиным повисла проблема, если уральские металлурги полностью обеспечат себя рудой — они откажутся от лома.
Медный лом — это хорошо, это экологично. Плавка меди из лома не имеет побочных затрат на улавливание серного ангидрида и переработку его в серную кислоту. Но кроме серы медная руда содержит золото, серебро и платину. И отказываться от аффинажного производства не хотели ни в Пышме, ни в Кыштыме.
Когда Алтушкин это понял, он диверсифицировал бизнес и внедрился в поставки медного концентрата, для чего им создается Екатеринбургская торгово-промышленная компания (ЕТПК), президентом которой он и становится. ЕТПК налаживает связи с горно-обогатительными комбинатами, не входящими в сферу влияния УГМК, и направляет эти потоки на Урал.
К моменту создания к весне 2002 г. «УГМК-Холдинга» (объединяет 10 из 20 предприятий, входящих в сферу влияния УГМК) активы Алтушкина весили в нем уже 15 %, и он являлся третьим по значению пайщиком после Искандара Махмудова и Андрея Козицына. Во внутреннем делении среди собственников медного холдинга он всегда считался «человеком Козицына».