Вот очень интересные цифры: в 1937 году алюминиевые заводы страны получили госзаказ на изготовление алюминиевых ложек в количестве 10 миллионов штук. Интересно, что этот заказ был исполнен досрочно и с перевыполнением плана. Вместо заказанных 10 было изготовлено 12 миллионов штук!
Советская власть, надо заметить, очень своевременно осознала эффективность и перспективность развития алюминиевой отрасли. В октябре 1928 г. Президиум ВСНХ учредил в составе треста «Цветметзолото» специальное управление по строительству алюминиевых заводов и обязал довести производство алюминия к концу пятилетки до 20 тысяч тонн вместо запланированных ранее 5 тысяч. На базе Волховской ГЭС был построен завод мощностью в 1,5 тысячи тонн алюминия в год, на базе Днепрогэса — завод в 15 тысяч тонн.
Если в 1910–1920 гг. алюминиевая промышленность развивалась, в основном, на северо-западе страны, опираясь на промышленный и научный потенциал Ленинграда, то в 30—40-е годы активно стал развиваться Уральский регион, где была собственная сырьевая база бокситов. Заводы были построены в рекордно короткие сроки, но все равно алюминия во время войны катастрофически не хватало.
В послевоенное время планировщиками Госплана СССР было найдено верное решение: строить новые энергетические и алюминиевые предприятия в Сибири «кустами». К каждой проектируемой в Сибири мощной ГЭС обязательно «привязывался» алюминиевый завод и завод по высокому переделу алюминия. Так было в Красноярске, Саяногорске и Братске. Но проектировались эти энерго-металлургические объединения, когда в стране промышленностью управляли совнархозы на местах, а уже введенные в строй предприятия попали по отдельности в отраслевые министерства: ГЭС в Минэнерго, алюминиевые заводы в Минцветмет, а металлургические в Минавиапром. После свертывания косыгинских реформ в конце 1960-х гг. ведомственная разобщенность предприятий превратилась в тормоз для их естественного развития.
Евразия бедна бокситами. Даже в самые лучшие годы существования Советского Союза алюминиевая промышленность обеспечивалась отечественным сырьем Урала и Казахстана максимум на 40 %. Это с учетом переработки на глинозем нефелиновых руд и глины, что во всем мире считается не только нерентабельным — диким. Но еще до Великой Русской революции 1917–1921 гт. в Российской империи велся научный поиск по импортозамещению алюминиевого сырья.
Поддержка СССР освободительного движения народов Африки принесла свои плоды в расширении сырьевой базы советской алюминиевой промышленности. В 1970-с гг. был построен Николаевский глиноземный завод для переработки гвинейских бокситов.
Но «несмотря на кажущийся успех и зримые достижения алюминиевой промышленности в советский период истории России» в 1970–1980 гг. отрасль медленно угасала. КПСС запутавшаяся в собственных интересах, тупо отвергала любое новаторство, если, конечно же, оно не затрагивало интересы военно-промышленного комплекса. Тут советское руководство, одержимое идеей быть сильнее США, легко шло на любые эксперименты и траты. Холодная война — тоже война.
После показательного появления советского человека в космосе, чиновники КПСС и вовсе перестали себе представлять пространство выше слоев атмосферы без советских боеголовок, которые, понятное дело, также делались из алюминия. Алюминий, который в то время все активнее использовался теми же США и Германией в невоенных отраслях промышленности и строительстве, в СССР в основном шел на оборону, а что оставалось — на кастрюли. Экспорта алюминия практически не было.
Советская система народного хозяйства так и не смогла отойти от сталинской автаркии. Несмотря на создание мощнейших бюрократических структур по экспорту и импорту по каждой отрасли народного хозяйства, вся реальная работа по продаже наших продуктов на мировом рынке, а также закупка сырья и оборудования проводилась при посредничестве западных трейдеров.
Чисто идеологически ЦК КПСС не мог позволить советским чиновникам играть на бирже, маниакально боясь допускать их до торгов: вдруг необоснованно разбогатеют… Поэтому некоторые трейдеры, такие, как Trans-World Metals братьев Рубен, просто специализировались на СССР, ибо это был весьма доходный и гарантированный бизнес.
Западные трейдеры с удовольствием избавили отечественную бюрократию из В/О «Разноимпорт» от всякой работы по поставкам в СССР глинозема. Внешторговские чиновники за государственный счет катались по «зарубежам», где те же трейдеры не скупились на представительские расходы, и получали ордена за перевыполнение плана. Руководство страны отчитывалось на пленумах и съездах. Всех это устраивало, как теперь говорят: «по умолчанию».
В 1992 году во внешней торговле всю отечественную промышленность отпустили на волю, лишив при этом всякой государственной поддержки. Началась гайдаризация всей страны. Заявленная цель проводимой политики: промышленность не должна висеть на шее у государства, наоборот, промышленность должна содержать не только сама себя, но и государство. Главное по Гайдару было: забить полки магазинов, а там все само выплывет. А не выплывет, так не нужно.
Бывший редактор отдела политэкономии социализма журнала «Коммунист», ставший «заместителем царя по реформе», Егор Гайдар, верный вызубренному сызмальства марксизму, знал только один способ перехода от феодального общества (разновидностью которого был советский социализм) к капитализму — революцию цен. Вот он эти цены и отпустил. А чтобы они быстрее росли, его подельник по реформе — председатель Центробанка г-н Матюхин — опустил рубль. И пошли реформы большевистскими темпами.
Полки магазинов забили гуманитарной помощью из сорокалетнего оборонного запаса Западного Берлина. Но с ракетной тягой взлетевшая инфляция «съела» все оборотные средства предприятий. Заводы «легли на бок». Особенно в алюминиевой промышленности, где обеспеченность сырьем и в лучшие-то годы была не более 40 %. Тем более что отпускали предприятия на свободу бездумно, по отдельности, нарушая все сложившиеся технологические цепочки и горизонтальные связи.
К тому же у «красных» директоров была сильная иллюзия, что им мешает только государство, а они сами завалят весь мир металлом и будут жить припеваючи. Развал СССР только довершил это разрушение. К директорскому эгоизму прибавился еще эгоизм национальный. С радужными надеждами тогдашний топ-менеджмент (если к ним возможно применить такой термин) катил алюминиевую отрасль в пропасть. Государство взирало безучастно, как вместо им же запрещенных к экспорту чушек, заводы гнали за рубеж алюминиевые утятницы с 15-сантиметровым дном и «сувенирные» изделия «Царь-колокол» весом в 10 килограммов.
Кризис в России углублялся, законодательство менялось чуть ли не каждый день, прогнозировать что-либо было просто невозможно. И все, от министра до дворника, желали стать миллионерами. И если не завтра — то вчера. Трейдеры, в силу своего менталитета биржевых игроков, были смелее, чем серьезные западные промышленники, по роду работы часто шли на риск, порой, на отчаянный. А то, что нашим чиновникам надо давать взятки, то они были к этому привычные. Братья Рубен первыми предложили свое партнерство «свободным» российским заводам. И выиграли.
А у российских заводов выбора не было. Альтернативой к сотрудничеству с брокерами LME была только остановка непрерывного производства…
Приняв предложенную иностранцами схему толлинга и пролоббировав ее в правительстве, отечественные директора разом решили проблемы нехватки оборотных средств, обеспечения сырьем и сбыта металла. Надо отдать должное, на этом кризисном этапе братья Рубен спасли нашу цветную металлургию от краха. Толлинг был тогда, как кислородная подушка умирающему.
Но, взяв под свой контроль снабжение и сбыт, трейдеры из TWG начали прибирать к рукам и финансовые потоки предприятий.
Пока отечественные заводы решали проблему выживания, братья Рубен и подвязавшиеся при них как координаторы проектов по СНГ Лев и Михаил Черные решали проблему получения сверхприбылей.