Мы прожили вместе уже почти двадцать семь лет. У нас родилось четверо сыновей и дочь, прекрасная, как ее мать. Все это время жизнь была проста и размеренна для меня, я и думать забыл о том, чтобы покинуть Айдарику, ставшую мне домом. Даже звон далеких войн переставал тревожить былые юношеские мечты, когда я смотрел как моя любимая стряпает на кухне пироги. Наверное, я просто был счастлив здесь. Но если бы я знал!
Если б знал, смог бы я запретить старшему сыну, Наиру, взять жену с той стороны? Смог бы я помешать младшему, Этане, уйти в пастухи к своему дяде? Даже если бы знал, что бы я смог сделать? Да. По разные стороны. Война.
Скоро сюда придут аннумгунские корабли. А гордые хайдары снова встанут стеной, как один, на защиту своей земли. И Джаш. Джайаруш иту-Немейлаш ками-ит-Файхар, син-эке.
Очень боюсь, что и мои сыновья… Наир иту-Менкар, Этана иту-Менкар ками-Акургаль.
Наших на Айдарике – полторы сотни солдат, простых солдат, у которых как правило что-то не задалось, вроде меня. Нас отослали подальше, чтоб не мешали. Хайдаров – вдесятеро больше, пастухов. Вот таких же босых, прокопченных на солнце пастухов, командовавших войсками под каким-нибудь Элоем. Я только потом узнал – что здесь за пастухи. Я видел, как Джаш уезжал иногда на год-два, и возвращался с новыми шрамами. Не он один уезжал. Все они знали, что так будет. Они ждали.
А Аннумгун не ждал, решив когда надо – просто прислать корабли. Мы здесь – так.
– Цыпа-цыпа-цыпа.
Сижу у реки, кормлю демонов свежей сладкой булкой. Они крутятся, удивленно поглядывая на меня бусинками глаз – вечер ведь, а я с угощением пришел. Надо с утра. Но они не отказываются. Рожки мохнатые, бока пятнистые… Тонкие желтые листочки несутся мимо. Шаги за спиной. Не хочу оборачиваться, не хочу знать.
– Менкар…
Джаш хочет что-то сказать, но у него не выходит, он тяжело пыхтит и садится рядом.
– Наши там… – пробует снова, но голос подводит.
Я не тороплю. Наверно, я и так все понимаю, мне не нужны его слова.
Ему тоже тяжело. Ему за пятьдесят, и седина в волосах. И он мой друг, уже много лет.
Но старый шамшер висит на боку. Я хорошо помню эту саблю, ее узкий клинок, ее удобную рукоять с темляком, ее ножны из черешни, покрытые мягкой кожей – однажды я держал ее в руках – такое сложно забыть. Она умеет лишь побеждать и не знает пощады в бою. Джаш готов. Джайаруш. Он воин. Нет, он – бог войны! Он победит, иначе и быть не может. А я… Я хранитель маяка. Указывающий путь. Я вздыхаю.
– Тебе лучше уехать, – в конце-концов говорит он. – Когда придут ваши корабли, я буду убивать каждого аннумгунца, что ступит на нашу землю.
– Я больше не аннумгунец, – говорю я.
– Ты хочешь перейти на нашу сторону?
Его глаза впиваются в меня, пронзая насквозь.
– Нет, – говорю я, – не хочу.
Глаза чуть теплеют.
– Это хорошо, – говорит он. – Иначе я бы перестал тебя уважать.
Я бы и сам перестал. Стар я для этого.
Тихо так. Небольшая заводь, вода словно зеркало, и облака в ней плывут так же неспешно, как и наверху. Вот еще тонкокрылая стрекоза пронеслась, едва не задев плечо. Демоны осторожно поглядывают на меня с глубины.
– Твои сыновья с нами, – говорит Джаш, смотрит в сторону.
Я киваю. Я всегда знал, что так будет.
– Ты уедешь?
– Наверно уеду, – говорю я.
– Надо бы уехать, – говорю я.
Вздыхаю, оглядываюсь по сторонам.
– Нет, я останусь, – говорю наконец. Джаш смотрит на меня, качает головой. Он тоже всегда это знал.
– Ну, как я уеду? У меня ведь дом, жена, дети… внуки уже… Куда мне уезжать?
Я бы уехал, если бы был один. Я бы уехал, будь у меня другая жена. Я уже не молодой, хромой хранитель маяка, меня бы отпустили. Зачем я им? И я бы вернулся домой. Теперь не вернусь.
– Ты будешь стоять в стороне и смотреть, кто победит?
Вопрос? Усмешка?
Маленький тихий остров, совсем маленький и совсем тихий. Пусть бы так было всегда. Пусть будет.
Ты же сам учил меня, син-эке – главное верить. Ты всегда верил в победу, и всегда побеждал врагов. И воины твои не знали страха, и рука твоя не знала усталости. Я давно уже верю только в тишину и покой.
Тихо… осенний туман медленно подбирается к Айдарике. Иди скорей. Иди сюда. Я встал тогда, пошел. Затушил маяк.
– Без маяка в тумане им не найти остров! – сказал громко. От всего сердца сказал. Я знал, что так будет. Надо мной смеялись. Долго смеялись. Пять лет смеялись, потом надоело. Это мой маяк. И его бог. Он укажет путь, и он не пустит. Я так сказал.