– Да черт с ними! Забудем. Я, знаете, тоже на богатство позарился. А результат?..
– Пойду таджиков взбодрю, а то они золотой лихорадкой заболеют, – прервал Родик, не желая слушать историю жизни Владимира Александровича, главную беду которой он знал от Алексея. – Не прощаюсь. Я здесь сегодня долго буду. Постараюсь еще зайти.
– Заходите. Чаем напою. Домой часов в восемь поеду.
– Спасибо, с удовольствием воспользуюсь вашим предложением.
Во дворе продолжались поиски, но теперь они были похожи на археологические раскопки.
– Нашли чего? – спросил Родик.
– Нет, – за всех ответил Касым. – Много камней, а монетки маленькие.
– Кончайте искать иголку в стоге сена, – предложил Родик. – Сейчас займитесь делом, а завтра я вам металлоискатель добуду. Мусор этот обещаю сегодня никто вывозить не будет, а перекрытие может рухнуть. Тогда вы и зарплаты лишитесь. Это я вам тоже обещаю. Касым, командуй.
Таджики, привыкшие к беспрекословному подчинению, нехотя оторвались от своего занятия и, подчиняясь командам бригадира, стали готовить подпорки. Родик, понимая, что оставлять их одних нельзя, прислонился к стене здания и наблюдал за работой.
Смеркалось. Родик пересчитал заготовки и, решив, что их для начала достаточно, распорядился начать установку крепления перекрытия. Касым, отдав по-таджикски необходимые команды, спросил:
– Родион Иванович, можно я одного оставлю здесь сторожить?
– Касым… Кто ночью будет копаться? Да и не знает никто. А впрочем, делай как хочешь. Мне важно, чтобы сегодня намеченные работы были выполнены.
– Спасибо, муаллим. Сегодня сделаем все… А этот, чем золото ищут… Когда дадите?
– О-хо-хо. Пойду позвоню и постараюсь договориться, но за аренду оборудования будете платить сами.
– Хоп. Заплатим. Лишь бы найти. Мы уж боимся, не ушли ли они с теми контейнерами.
– Работайте, новоиспеченные кладоискатели. В этих кучах монеты найти даже с металлоискателем очень трудно. Он же на любую железку будет реагировать, а их тут немало. Ладно… Утро вечера мудренее. Уйду на полчасика. Смотрите, работайте.
Родик нехотя поплелся в кабинет Владимира Александровича. Тот, увидев его, начал не спеша колдовать вокруг электрического чайника. Вскоре послышалось характерное шипение и на столе появились чашки, издающие приятный, но незнакомый Родику аромат. Он хотел поинтересоваться его происхождением, но передумал, представив, как этот человечек с неизменной грустью в глазах пустится в нудные объяснения.
Возникла пауза, во время которой Родик, прихлебывая чай, сосредоточенно листал записную книжку в поисках номера телефона своего давнего знакомого, командующего расположенным в Подмосковье специализированным саперным подразделением. Они познакомились еще в конце семидесятых на Семипалатинском полигоне, когда Валя (так его звали) был еще лейтенантом, а Родик – младшим научным сотрудником. Они сдружились и одно время встречались семьями. Однако после ухода Родика из института общение сначала стало эпизодическим, а в последние годы ограничивалось редкими телефонными звонками.
Наконец Родик нашел нужный номер и, чтобы разрядить затянувшуюся паузу, спросил:
– Я позвоню?
Владимир Александрович грустно кивнул, и Родик принялся крутить диск. Со второго раза он дозвонился:
– Валя, привет! Жмакин. Не забыл боевого товарища? Как дела?
– Рад тебя слышать, Родик. Все по-старому. Служу… Пока.
– Ты об Указе президента или увольняться надумал?
– Указы – это не про нашу честь. Нас приказы волнуют. Мне до момента «ч» меньше года осталось. Буду рапорт подавать и по твоему примеру в коммерцию двигать.
– Вольному воля – спасенному рай. Надумаешь ко мне – приходи. Что-нибудь вместе замутим.
– Надо обсудить. Тут в твоем институте на каэнтээсе [16] был. Про тебя легенды слагают. Говорят, миллионером стал.
– Хм… Это с какой стороны посмотреть. Как нас учили, все относительно. Тут впору эпитафии сочинять. Не просто на моем поприще. Не думай, что жалуюсь. В целом все движется в нужном направлении, но…
– А кому просто? У тебя хоть все в одних руках, а у нас лебедь, рак да щука.
– Как семья?
– Да по-старому. Лучше скажи, как ты в разведенном состоянии существуешь?
– У меня есть женщина… По дочери, конечно, скучаю. Лена наше общение не ограничивает, но его организация в лучшем случае в выходные удается. Обратного хода нет… Что тут скажешь? Се ля ви! У меня к тебе просьба.