— Я сохраню это в тайне до выборов Жрицы, — пообещала ей Лелиана.
— Верю тебе на слово.
Эвелин вдруг поморщилась. Неестественно выгнула левую руку. Ее ладонь светилась зеленым. Даже сквозь перчатку.
— Вижу, лучше тебе не стало, — едва слышно произнесла Сестра Соловей.
— Нет, не стало. Даже несмотря на все заботы Морриган.
— Ты хоть спишь?
— Сплю. Немного, но сплю. Хотя боль преследовала меня всегда. С того момента, как Метка появилась. В последнее время терпеть ее все невыносимей. Без большого количества эльфийского корня точно не получится.
— Ты должна продержаться еще немного. Будем надеяться, что наша весточка попала к адресату и что ты скоро отыщешь Соласа.
— Да. Надеюсь… Есть еще кое-что, — Эвелин достала письма из сумки. — У меня будут к тебе две просьбы.
— Конечно. Слушаю.
— Первая касается Жозефины, — Эвелин передала Лелиане одно из писем. — Я потянула за свои ниточки в Орлее. Так что вся эта ситуация с дю Паракеттами и домом Отдохновения окончательно решилась. Теперь ее правам на торговлю ничего не угрожает. Она сможет быстро восстановить свое состояние.
— Жозефина будет на седьмом небе от счастья, — Лелиана покачала головой. — Буквально. На седьмом небе.
Эвелин лишь усмехнулась в ответ:
— Вот если бы все наши проблемы решались так просто… Не правда ли? Только не говори, что это я постаралась. Просто подмахни ей письмо в документы.
— Мне кажется или ты заканчиваешь дела перед отъездом?
— Я ведь не знаю, вернусь я или нет. Метка сейчас очень не стабильна, — Эвелин пожала плечами. — Только не начинай, — добавила она, заметив, что Лелиана хочет что-то сказать. — Давай не будем снова о кунари, Соласе, элювиане и превратностях судьбы. Все уже и так решено.
— Хорошо, — сдалась на этот раз Лелиана.
— А это… — Эвелин помедлила прежде, чем передать Лелиане последний пергамент. — Это касается Каллена. Я знаю, все мы взрослые люди и я прошу очень много. Но не могла бы ты присмотреть за ним, пока меня не будет.
— Я и так собиралась это сделать. Можешь меня даже не просить.
— Здесь все его доходы от Инквизиции. Он так и ничего не потратил. Их вполне хватит на строительство приюта для храмовников и для лечения от лириумной зависимости. Тебе только надо будет завести разговор в подходящее время и выделить под это дело землю в Ферелдене. Плевая задача для Верховной Жрицы.
— Прекрасная идея, — отозвалась Лелиана, окинув письмо беглым взглядом. — Сама придумала?
— Нет, Морриган подсказала.
— Морриган? — осторожно переспросила Лелиана. — С каких пор Морриган интересуется Калленом?
— Это было в контексте нашей беседы о лириуме. Я сказала, что брошу эту гадость, если только у меня будет возможность. И Морриган навела меня на гениальную мысль. Что такое лечение от зависимости и как бы Каллену это было интересно. Его волнуют другие храмовники.
— Насколько ты в ней уверена? — вдруг спросила Лелиана. — Я понимаю, что Морриган много сделала для тебя. Но я знаю ее и знаю, что это не безвозмездно.
— Я и не собираюсь обольщаться по ее поводу. Морриган делает вид, что она здесь ради меня и ради Инквизиции. Но на самом деле она ни капельки не привязана ни к этому месту, ни ко мне лично. Ей просто надо было где-то перекантоваться, вот она и согласилась приехать в Скайхолд.
— Она ставила какие-то условия?
— Хотела доступ к нижней части библиотеки. Где хранятся самые древние издания.
— Интересно, почему ей это так важно, — задумчиво протянула Лелиана.
— Для каких-то своих исследований. Я полагаю. Если честно, я не стала расспрашивать. В библиотеке много древних книг, это правда. Но все самые ценные и опасные рукописи находятся у меня в кабинете.
— Ну, раз ты не испытываешь к Морриган особо радужных чувств, то могу сознаться. Как сообщили мои агенты, она подбивает клинья к Каллену.
— К Каллену?
Казалось, даже брови Эвелин поползли вверх от удивления.
— Она была у него на приеме пару раз. Длительное время. О чем они разговаривали, не знаю. К сожалению, мне не чужды остатки совести. Никто из моих шпионов не прослушивает кабинет командора.
— Я думала, что Морриган не интересуется мужчинами.
— Как раз мужчинами она интересуется гораздо больше. Хотя я не думаю, что тут замешена романтика. Ей просто явно что-то от него надо.
— Я бы спросила у Каллена, но… это выглядело бы не совсем тактично.
— И не надо. Я сама с этим разберусь.
— Есть какие-то зацепки?
— Ничего конкретного. Однако Морриган как-то упоминала, что она помогает Амелл в ее поисках с лекарством.
— Да ладно! Неужели?
— Видимо, они как-то пересекаются. А на публике проходят мимо друг друга, просто сухо здороваются. Впрочем, Каллен ведет себя также. Да… вся эта троица подозрительна.
— Ты, должно быть, волнуешься. Все-таки Морриган и Амелл…
— Нет, нисколько. Это перевернутая страница. Однако как и ты, я не могу спросить Солону прямо. Причем по тем же причинам. Мы не говорили о Морриган уже много лет. И мне не хотелось бы нарушать эту традицию.
— Понимаю, — ответила ей Эвелин. — Весьма деликатная ситуация.
— Не то слово, — отозвалась Лелиана. — Но можешь не сомневаться. Я выясню, что этой ведьме здесь надо.
— Это безусловно. Содействие наших вторых половинок мне мало нравится. Особенно в махинациях Морриган. Но все-таки прошу учесть заслуги магессы. Она помогла нам с Корифеем, пусть и не без своей выгоды. И помогает сейчас.
— О, я учту… Я учту все ее заслуги… Надеюсь, я управлюсь с ней до того, как отбуду в Вал Руайо.
— И это снова напоминает мне о том, что гораздо важнее, — и леди Тревелиан, и Лелиана одновременно посмотрели в сторону мемориала. — Я хочу, чтобы ты выбросила из головы все лишнее. Произошедшее здесь в особенности.
— Я постараюсь, Инквизитор. Правда. Но обещать ничего не могу.
— Тогда вот что… я приехала сюда, чтобы помолиться, — Эвелин достала несколько букетов из сумки. — Раз уж ты здесь, давай помолимся вместе и вместе возложим цветы. Разделим эту вину и эту ответственность между собой. Как и полагается. А потом забудем о них. Я построила этот мемориал не для того, чтобы ты возвращалась к прошлым ошибкам.
— Не знаю, — улыбнулась Лелиана, — смогу ли я или Жозефина, или Каллен отплатить тебе когда-нибудь за все, что ты для нас сделала.
— Просто последуй моему совету. И все. В жизни Верховной Жрицы нет места унынию и сожалению. Есть только сострадание, о котором так много говорила Джустиния, и надежда на светлое будущее. И мы построим это будущее вместе.
Они склонились. Обе. Над холодным и вечным камнем. И вознесли свои молитвы Создателю. Внешне такие же ледяные, такие же цельные. А внутри одна горячая мольба о прощении. Мольба и упование на Создателя.
В знак поддержки Эвелин приобняла Лелиану, а затем потянула прочь от Убежища. Прочь от этого мемориала и от этой жизни. И Лелиана охотно пошла за ней. Сначала ведомая по дороге, потом ведущая. Ведущая за собой восторженные толпы. Верховная Жрица Виктория.
В ее жизни еще будут взлеты и падения, но она примет этот совет. Она постарается никогда не оглядываться.
Ведь левая рука должна жить дальше. Левая рука должна сбросить свое бремя. Левая рука должна кануть в забытье…
Больше к этому мемориалу Лелиана никогда не возвращалась.
Конец второй части
========== Развязка ==========
Кровь. Искаженные в муках лица. Красные всполохи. Крики. Пламя.
Он никогда не забудет. Башню, наполненную безумием. Страх. Боль. Отчаяние. Как умирали его товарищи-храмовники. Он всегда будет помнить. Черную смерть. Тьму. И распростертые объятья.
Покои Эвелин были окутаны светом. Ядовито-зеленым, похоронным сиянием.
— Каллен, — из последних сил хрипела она. — Каллен. Пожалуйста, уйди.